Кэш [Артур Таболов] (fb2) читать постранично, страница - 2

команды «Росинвеста». Помним, скорбим», все положили на могилу цветы. Только Олег Николаевич остался стоять со своими гвоздиками, словно позабыв, что с ними делать. Он так и простоял все время, пока подоспевший молодой служитель храма Воскресения Словущего совершал чин освящения, побрякивая кадилом и окропляя надгробие святой водой. Он даже забыл снять шляпу, но никто не решился ему об этом напомнить. Лишь когда церемония закончилась, шагнул вперед, обнажил крупную лысоватую голову и произнес напряженным голосом:

— Георгий, друг! Сколько я себя помню, ты всегда был рядом. Даже сейчас я чувствую твое присутствие. Мы всегда с тобой, ты всегда с нами.

С этими словами положил на могилу гвоздики, нахлобучил шляпу и пошел прочь, не оглядываясь и не разбирая дороги. Черная гусеница поползла к выходу, извиваясь между могилами. Фрол увязался следом. Он ухитрился первым оказаться возле начальственного «мерседеса», услужливо открыл Олегу Николаевичу дверцу и почтительно поинтересовался:

— Всё было как надо?

— Ну?

— Бонус бы.

— Расчет получил?

— Получил, — со вздохом признался Фрол. — Уже давно.

— Свободен.

«Мерседес» уехал, за ним машины сопровождающих лиц. Фрол проводил их хмурым взглядом, пробормотал: «Суки!» Потом купил в палатке две фляжки коньяка «Московский» и побрел к могиле Гольцова, чтобы в одиночестве отметить окончание работы. Трудная была работа. Полгода он не выходил из мастерской, испортил три мраморных заготовки. Но всё же сделал то, что хотел. Сделал. Грех за это не выпить.

Но выпить в одиночестве не получилось. Еще издали Фрол увидел возле могилы какого-то мужика в кепке и сером плаще. Он сначала стоял, рассматривая надгробье, потом медленно обошел памятник и наконец сел на гранитную скамейку и закурил. Он был явно не из тех, из «Росинвеста», что отбыли здесь протокольное мероприятие. Но и на случайного прохожего не похож. Они все больше на центральной аллее, глазеют на знаменитостей. Если он забрел сюда в будний день, да еще в непогоду, значит были на то причины.

— Знакомый? — спросил Фрол, опускаясь рядом и деловито сворачивая крышку с первой фляжки.

— Можно сказать и так.

— Выпьешь?

— Нет, спасибо.

— А я приму… — Фрол выбулькал в рот полфляжки, занюхал рукавом. Прислушался к себе, оценил: — Хорошо. Когда долго не пьешь, сразу вставляет!.. Значит, знал его?

— Знал.

— Хорошо знал?

— Хорошо даже себя не знает никто.

— Тогда зацени, — с широким жестом предложил Фрол, не обратив внимание на неопределенность ответа. — Моя работа.

— Это я уже понял, — усмехнулся незнакомец и послушно посмотрел на надгробие.

— Ну, как? — поинтересовался Фрол. Не то чтобы его очень уж волновало мнение этого мужика, но был хороший повод поговорить о недавно законченной работе. Сам он не сомневался, что изваял шедевр, но уверенность была еще не очень твердая, податливая, как сырая глина. Поэтому Фрол бьл открыт для чужих оценок. Лучше для восхищенных, но можно и просто для одобрительных. А кому не нравится, шли бы вы со своим мнением в жопу, много вы понимаете.

— Похож, — помедлив, сказал незнакомец.

— Да что вы, как сговорились! — разозлился Фрол. — Похож, не похож! Разве в этом дело?

— А в чем?

— Ни хера ты не понимаешь в искусстве! Образ — вот в чем! Есть образ — искусство. Нет — трэш. Мусор, если тебе так понятней.

— Пожалуй, есть, — согласился незнакомец. — Таким он был в первую половину жизни.

— Каким?

— Да вот таким, — кивнул незнакомец на памятник. — Ничего не боялся.

— А во вторую?

— Уже не таким.

Фрол опорожнил фляжку и сунул ее в карман. Потом выбросит. Не в его правилах было свинячить на кладбище.

— И то верно, — подумав, сказал он. — Я все больше работал по его фоткам в молодости. Вдова дала. Странная дамочка.

— Почему странная?

— Да как? Вроде переживала, а на открытие памятника не пришла. Сигареткой не угостишь? Вообще-то я не курю, только иногда, когда выпью.

Корявыми, с каменными мозолями пальцами деликатно взял сигарету из иностранной пачки, прикурил от зажигалки незнакомца. Одобрил:

— Крепкие… Слушай, мужик, я мог тебя где-то видеть?

— Нет. Я даже не москвич, здесь проездом.

— Откуда?

— Издалека, с северов.

— А почему мне твой фейс кажется таким знакомым?

— Понятия не имею. Дежавю — ложная память. Мне пора. Приятно было познакомиться.

— Да посиди, — попросил Фрол. — Хоть поговорить с человеком. Это ты хорошо сказал: первая половина жизни, вторая половина жизни. Я когда выбиваю черточку… ну, эту вот: год рождения — год смерти, меня иногда поманивает выбить еще одну: год рождения, год смерти и еще черточка. Третья половина жизни. Как бы человек её прожил? Что бы делал?

— Интересный вопрос. Отдал бы долги, которые не успел отдать. Получил бы долги, которые не успел получить. Заставил бы оплатить все счета. К третьей половине жизни много чего накапливается. — Незнакомец надвинул на глаза