Волчья песнь (СИ) (весь текст) [Олег Николаевич Верещагин] (fb2) читать постранично, страница - 2

Русской Империи.

Серия "Планеты и Луны исследованной Вселенной."

Том 86. "Одиночка"

1

В сочетании с окружающей обстановкой те, кто лежал над дорогой, создавали почти совершенный пейзаж для картины кого-нибудь из романтиков — зелёный лес и эльфы в нём.

Ну, густой зелёный лес, что правда, то правда, простирался на сотни и сотни километров — эти места на Левобережье были заброшены ещё во время большой войны, в те времена, когда колонисты-мьюри пытались сопротивляться вторжению джаго. Для пришедших позже людей это была даже не история, а скорей легенда земли, в которую они пришли.

Впрочем, и самим людям сейчас угрожала прямая опасность стать легендой — и не только здесь, но и вообще. В масштабах Галактики…

…Никому из лежавших над дорогой не было на вид более шестнадцати лет. Их одежда носили следы очень долгой бродячей жизни "на свежем воздухе" — такой жизни, когда этот "свежий воздух" начинает временами превращаться в серьёзную проблему и даже угрозу для жизни. Лица и руки — незагорелые из-за постоянного пребывания в лесу, но обветренные, со следами зимних обморожений (хотя стоял по земному календарю конец апреля, правда — здешнего, двадцатисемидневного), волосы — выгоревшие. Всё та же одежда могла бы натолкнуть стороннего наблюдателя на мысль, что перед ним — дикари, но отлично вычищенное и ухоженное огнестрельное оружие указывало обратное. Это были люди, земляне. Только внешне преображённые долгой и трудной жизнью в лесах…

Возле самого гребня холма, держа у глаз мощный бинокль, лежал рослый, стройный парень, которого внешне без натяжки можно было назвать взрослым. Длинные, откинутые назад и схваченные ремешком в "хвост" рыжеватые волосы падали на спину, обтянутую меховой курткой-безрукавкой, потёртые до полной белизны и многократно залатанные джинсы были забраны в невероятно побитые и поцарапанные туристские ботинки.

Рядом с ним, покусывая веточку, лежал на боку, подперев голову рукой, светловолосый юноша — волосы перетянуты повязкой из замши, куртка — простейшая прямоугольная накидка с отверстием для головы, штаны-клёши со шнуровкой и короткие мягкие сапоги-мокасины, явные самоделки.

Четверо других парней и пятеро девушек, лежавших вокруг, были одеты не менее странно — и мало на ком оставались хоть какие-то части одежды некустарного производства. Почти всё было грубовато, но надёжно и умело сделано из кожи с одной-единственной целью: прикрыть и защитить тело. Одежда девушек была, правда, изящней и даже украшена — примерно так, как украшается обрядовая и праздничная одежда. От кое-чего могло и в дрожь бросить.

Чехол для обреза охотничьего ружья у красивого рыжего парня был сделан из чёрной блестящей кожи, принадлежность которой при ближайшем рассмотрении становилась совершенно ясной: это была кожа джаго. У другого парня — даже скорей мальчика на этот раз — в швы шнурованных штанов у пояса были вделаны два лохматых чёрных скальпа. Тоненькая девушка, сидевшая в развилке дерева со снайперской винтовкой, перекинула через плечо ремень этой винтовки — сделанный явно из обработанных кишок, и наверняка не животных. Держатель для гранат на поясе юноши с ручным пулемётом были ничем иным, как высушенной лапой джаго со скрюченными пальцами.

Если бы кто-то дал себе труд приглядеться к лицам юношей и девушек, то он обнаружил бы кроме самой обычной чисто земной красоты — выражение некоторой звероватости, нередко появляющееся у людей от долгой жизни бок о бок с опасностью, от которой нельзя уйти и с которой сживаешься. Почти так же можно было заметить плавную грацию в каждом движении — все они неосознанно двигались так, чтобы не производить шума и не тратить лишней энергии…

…В начале боёв за планету и эвакуации группа пионеров — в основном старших — находилась на лесозаготовках. Вернувшись, они обнаружили смерть.

Несколько пионеров ушли искать своих. Об их судьбе оставшиеся ничего не знали. Большинство, движимые местью и гневом, начали открытую войну против врага. Борьба была неравной и заранее решённой — нанеся врагу большие потери, все они погибли в первую же неделю боёв.

Но пять человек ушли дальше в лес, чтобы начать другую войну — войну партизанскую.

Те времена хорошо помнил разве что Сашка Унтеров — это его старший брат Толька командовал той группой. И из тех ребят давно никого не осталось.

Лежавшие над дорогой были их воспитанниками — мальчишками и девчонками, которых ещё совсем малышами юные партизаны подобрали тут и там среди разрушенных поселений, подбитых кораблей и просто на дорогах. Старшие погибли и оставили младшим эту войну — звериную войну, которая шла уже восьмой год, которую не вёл, наверное, больше никто в Галактике.

Они позабыли (а некоторые — и не помнили!) всё то, что составляло жизнь человека космической эры. Они научились есть сырое мясо и спать на