Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
руках окровавленного ребёнка.
— Доктор, родненький… сыночка… сыночка ранили…
Не раздумывая долго, Фёдор Иванович ухватил чемоданчик с инструментами и распорядился:
— В операционную!
Туда же внесли складной хирургический стол.
Вслед за раненым ребёнком приносили и приводили других, и Фёдор Иванович приказал разгрузить машины, чтобы немедленно эвакуировать в тыл раненых. Он был уверен, что завтра горком снова поможет ему и он благополучно уедет из города.
Рано утром, когда уставший хирург вышел из операционной, он увидел в больничном коридоре немцев. Гитлеровский офицер уже по-хозяйски расхаживал по палатам с солдатами, что-то выкрикивая.
— Вы есть доктор? — спросил он у Фёдора Ивановича и, не дожидаясь ответа, закивал головою. — Гут, зер гут. Все освобождайт для наш гошпиталь. Шнель! Шнель!
Ошеломлённый неожиданным появлением врага в больнице, Фёдор Иванович на какое-то мгновение растерялся, не зная, что делать, и вдруг увидел, как солдат выталкивал из палаты раненую в голову забинтованную женщину. В груди у врача похолодело.
— Оставьте раненую! — не помня себя, крикнул он. Подскочив к солдату и гневно поблескивая воспаленными от бессонницы глазами, строго повторил: — Оставьте раненую, ей покой нужен!
Солдат испуганно попятился, но к доктору подбежал офицер и на ломаном русском языке предупредил:
— Здесь есть немецкий гошпиталь!
— Здесь наша больница! Здесь раненые! Понимаете — раненые, и вы не имеете права! — не сбавляя тона, продолжал Фёдор Иванович.
Офицер усмехнулся.
— Доктор забывайт, мы есть хозяйн.
— Хозяин здесь я с моими ранеными! — не сдавался хирург, уверенный в своей правоте. В ту минуту он не думал об опасности, не думал о том, чем может кончиться эта стычка с фашистами. Он, врач, защищал своих больных, как мать защищает ребёнка.
Офицер что-то крикнул солдатам, и не успел Фёдор Иванович в мыслях перевести на русский язык офицерские слова, как увидел перед грудью дула автоматов.
— Ейсли через айн час не будет освобождайт, пух, пух — расстрел, — пригрозил офицер, тыча пальцем в крохотные золотые часики, видимо, недавно снятые с чужой руки.
Фёдор Иванович с ненавистью смотрел на матёрого фашиста, чувствуя, как внутри вскипает желание вышвырнуть вон из больницы непрошеных гостей. Но вместе с тем он сознавал своё бессилие и понимал, что спорить, а тем более доказывать этим вооруженным головорезам свою правоту бесполезно. Они с хладнокровием убийц могут расстрелять и его, и тех шестерых раненых, которых не успели эвакуировать ночью.
Нужно было что-то придумать, как-то спасти раненых, поскорее убрав их отсюда. А куда?
«К себе домой. Да, да — к себе. Квартира у меня просторная, можно открыть комнаты, заколоченные Лизой перед отъездом, и места всем хватит», — решил Фёдор Иванович.
Всю ночь больницу не покидали родственники раненых. Они-то и пришли на помощь доктору.
— Фёдор Иванович, я своего папу домой заберу, — сказала ему черноглазая девушка.
— И я своего старика тоже. Даст бог, поправится, — вызвалась пожилая женщина.
«Пожалуй, это удобней, уход за ранеными будет лучше», — про себя согласился Фёдор Иванович и вслух сказал:
— Хорошо. Для тяжёлых у нас есть носилки. Осторожней укладывайте.
Помогая женщинам, он внимательно посматривал на немцев, уже шумно вносивших в больницу какие-то ящики — по всей вероятности, госпитальное имущество. Фёдора Ивановича тревожила судьба одного раненого красноармейца, у которого в городе, конечно, родственников не было. Он хотел попросить помощниц отнести красноармейца к себе домой, но к нему подошла невысокая сухонькая старушка Воронова. Она среди ночи прибежала в больницу, чтобы узнать о самочувствии раненой дочери. К тому времени Фёдор Иванович успел отправить девушку в тыл на эмтээсовской машине. Воронова повздыхала, всплакнула, потом осталась в больнице до утра, напросившись в помощницы.
— Парень тут лежит, — шёпотом начала она, — красноармеец наш. Одежонку-то его красноармейскую я припрятала, а самого к себе заберу. Вы уж не сомневайтесь, Фёдор Иванович, как за родным присмотрю. Своих трое где-то на войне мыкаются…
— Спасибо, — тихо сказал он.
К счастью, занятые своими делами, немцы не обращали внимания на русских раненых, и красноармейца благополучно унесли из больницы.
Фёдор Иванович записал адреса раненых, а потом каждый день навещал своих пациентов. Ему было трудно ходить из конца в конец по городу на протезе. Порою он еле держался на ногах от усталости, мок под дождями, как сегодня…
В коридоре послышались чьи-то шаги. Это вернулась соседка Маша. Ещё утром он отдал ей свои серебряные часы, чтобы она обменяла их на съестное.
Маша без стука вошла в комнату.
— Вот, возьмите ваши часы. Натерпелась я с ними горюшка, — сказала она.
В её голосе Фёдор Иванович уловил какие-то странные весёлые нотки. «Отчего она такая весёлая? Вернулась домой с пустыми руками и
Последние комментарии
12 часов 22 минут назад
12 часов 23 минут назад
12 часов 31 минут назад
12 часов 39 минут назад
13 часов 37 минут назад
13 часов 56 минут назад