Wo alle Strassen enden (СИ) [add violence] (fb2) читать постранично, страница - 112

сном ни духом. Да еще Шайссебреннер, сука такая.

Алоиз помрачнел, уставился на стакан содовой, точно на врага народа и протянул:

— Выпить нечего?

— Нечего, — покачала головой Мария. — Тут вообще было шаром покати.

— Магдалина, — пояснил Алоиз и уставился в пол. — Я немного не успел. Он приводил ее ко мне.

Готтфрид поежился. Он вспомнил наслаждение на лице Штайнбреннера, когда он, по его собственному выражению, “учил его манерам”.

— В общем, — влез Отто, воспользовавшись всеобщим замешательством и совершенно проигнорировав выразительный взгляд Марии, — мы с херром Бергом тоже обсуждали транзистронные конструкции. Он принес мне магнитофон, — он кивнул на стол, — несколько малюсеньких микрофонов и наушники. И мини-радиосистему для них. И сказал, чтобы я держал включенными. А он на досуге со мной свяжется, чтобы протестировать запись…

— И связался, я посмотрю, — покачал головой Готтфрид.

— А что мне было делать? — удивился Алоиз. — Если бы не Отто и Биргит, нас бы попросту убили.

— А что теперь? — спросила Мария.

— А теперь, — Алоиз потер переносицу. — Они собираются вводить меня в эту сраную ложу. Хранители, мать их за ногу, равновесия. Вершители мракобесия, вот кто они!

— И-и-и? — Готтфрид вытер вспотевшие ладони о пижамные штаны.

— Не знаю, — нахмурился Алоиз. — Сейчас там восстание. Беспорядки. Зараженные и мутанты поднялись, до верхних уровней, вроде как, не долезли, но безобразят на средних. Туда же и стянули все охранные и штурмовые отряды. Помнишь то здание, со свастикой? Так это их штаб-квартира оказалась! Хорошо, что мы туда не полезли! А Хранители… Считается, что почти никто вообще ничего не знает о той части здания, где они встречаются! А я как раз там коммуникации прокладывал. По спецзаказу.

— А откуда оружие? И почему нам помогал этот мутный таракан? — не выдержал Готтфрид.

— Сам не знаю, почему он нам помогал, — вздохнул Алоиз. — Он так толком и не объяснил. Просто явился ко мне в камеру и вытащил оттуда мою задницу: дал форму, оружие, провел в координационный центр, а дальше вы и сами видели.

— И ты вот так ему доверил наши задницы? — возмутился Готтфрид.

— А что мне оставалось? — вернул вопрос Алоиз. — Так у нас хоть какой-то шанс появился. И, как видишь, выгорело.

— Да? — завелся Готтфрид. — Может, сейчас за нами снова гестапо явится?! А ты сюда их привел, — он махнул рукой в сторону Отто и Биргит.

— Мы не боимся! — в один голос ответили они оба.

Готтфриду показалось, что уши-лопухи Отто даже задрожали от едва сдерживаемого трепета.

— Не явится, — подала голос Мария. — У него есть одна тайна. Я уж не знаю, как это все связано с политическими играми, но выражаясь вашим языком, я крепко держу его за яйца. Повезло, что я не успела рассказать об этом Фуксу. Иначе вышло бы неловко.

Все выжидательно уставились на Марию, но она не стала продолжать.

— Так что с вершителями, то есть, с хранителями? — наконец спросил Готтфрид.

— Там какое-то обучение, — пожал плечами Алоиз. — Да что я… Можешь сам послушать. Но пленку я тебе не оставлю. Надо вообще крепко подумать, куда все это деть. И им это… Сказал, что за рубежом у меня тоже есть друзья. Пока они выяснят… В общем… Это… Выздоравливай, вот! Тут фрукты… Мария, вон, остается на ночь.

Готтфрид расплылся в улыбке, предвкушая ночь в объятиях Марии, но та только усмехнулась:

— В твой курс лечения, Готтфрид, входит бром.

Алоиз рассмеялся, Отто и Биргит залились краской, а Готтфрид только тяжело вздохнул.

*

За ними не пришли ни на следующий день, ни через неделю. Готтфрид по-прежнему сидел на больничном, Марию пару раз вызывали в управление, и после второго раза она пришла какая-то жутко взволнованная, а потом сунула Готтфриду под нос пахнущую свежей типографской краской красненькую книжицу.

— Партбилет! — ахнул Готтфрид. — Мария…

Он заключил ее в объятия, она отстранилась и закусила губу.

— Ох… Готтфрид… Не знаю.

— Чего ты не знаешь? Радоваться надо!

— Не знаю, — тень легла на ее лицо, и она сразу стала казаться старше. Толстый слой пудры скрывал огромный ставший трехцветным бланш. — Как вспомню про Магдалину. И этого вашего Штайнбреннера.

Готтфрид обнял ее и погладил по волосам:

— Все уже кончено, — твердо заявил он. — Магдалину, увы, не вернешь. Мы должны жить дальше.

Он прижал Марию теснее — не хотел смотреть ей в глаза. Ему и самому снились жуткие пересохшие глаза Магдалины, ее порванный рот и изломанное тело. Но кому-то теперь надо было быть сильным. Сейчас это был он.

— Да, — она покивала. — Мне