Усы, лапы, два хвоста [Тимофей Николаевич Печёрин] (fb2) читать постранично, страница - 41

мертвецом.

Вот Воропаев поднял над головой руку — не то пытался что-то сигнализировать Мятликову, не то звал на помощь. Узнать правильный ответ Мартину было не дано, потому что в следующую секунду проносившаяся машина на ходу сбила Воропаева.

Конечно, она после этого остановилась. И из салона высунулась причитающая дамочка. «Я тебя не видела!» — донесся до Мятликова ее нетрезвый голос.

Но Алексею Воропаеву… точнее, крысе, жившей под этим именем и фамилией, было уже не помочь.

А «шкода» Мартина Мятликова поехала дальше.

— Прости, что не смогу превратить тебя опять в человека, — обратился Мартин к спасенному коту. Решил обратиться — теперь, когда опасность миновала. А с ней отступило напряжение.

— Так я на это и не рассчитывал, — донеслось из переноски.

— Нет, правда, — признался Мятликов, — джинна, превращавшего крыс в людей, а людей в кошек, я выбросил в реку. После того, как он вернул человеческую жизнь мне… да-да, мы с тобой в некотором смысле товарищи по несчастью. Потому я тебя и понимаю. Но вот если бы догадался сохранить… но кто ж знал?

— А смысл? — парировал кот. — Чтобы я на работу вернулся? Да к Вике-соседке, которая так меня «любит», что аж нос воротит… от меня в этом облике. По работе я уже все забыл. Столько лет прошло! Что до Вики… так тут вообще… без комментариев.

А затем, после секундной паузы, добавил:

— И вообще, в том, чтобы быть котом, есть своя прелесть. Ни тебе начальства, ни тебе границ. И вроде как не одна жизнь в распоряжении, а целых девять. Но вот что я впрямь не могу тебе простить, дорогой спаситель… так это то, что ты до сих пор держишь меня в этом пластиковом гробу!

— Ах да! Ну конечно! — воскликнул Мартин виноватым голосом.

Остановившись у обочины, он перегнулся через спинку сиденья и открыл переноску. Кот сразу выскочил оттуда и принялся вытягиваться то в одну, то в другую сторону, разминая конечности.

— Благодать! — приговаривал он при этом. — А машину жалко. Всего пару раз успел на ней прокатиться.

Потом заметил Бурбона и поприветствовал, радостно и басовито мяукнув.

— О! И ты здесь, — были его слова, — прости, что сомневался в тебе. Обещал, что помощь найдешь — и помощь пришла. Значит, не безнадежен.

В ответ Бурбон лишь ласково потерся головой о старшего собрата.

А Мартин, уже не боясь, повел машину к дому. Думая по дороге о столь вовремя появившемся и укатившем в неизвестность грузовике.

Трудно было поверить в простое совпадение. И Мятликов предположил, что клявшаяся в законопослушании себя и своих подопечных Мегера все-таки слукавила. Нашла способ подгадить парочке ренегатов. «Воздействовать на них», если выражаться новоязом цивилизованного человека.

Исподтишка, «воздействовать», подло.

То есть, по-своему, по-крысиному.

Вместо эпилога. Все позади?

— Накануне в смертельном ДТП погиб доктор философских наук и преподаватель госуниверситета, профессор Герман Валерьевич Кружанский, — бормотало радио на кухне, где завтракали Мартин, Гуля и два их четвероногих гостя. — Автор свыше пятидесяти научных публикаций, лауреат государственной и региональной премий, Герман Валерьевич почти тридцать лет жизни отдал научной и преподавательской деятельности. Соболезнования родным и близким профессора уже выразил ректор университета…

«Знали бы вы, по кому выражаете соболезнования», — так и подмывало воскликнуть Мартина. Впрочем, настоящий Кружанский — не крыса, занявшая его место — вполне мог быть достойным человеком. И заслужить как премии, так и соболезнования по поводу своей кончины.

От завтрака и новостей по радио пришлось отвлечься. Зазвонил телефон. А когда Мартин принял вызов, оказалось, что это дали о себе знать хозяева Бурбона. Объявление на «Авито» быстро дало результат. И, как подозревал Мятликов, в немалой степени благодаря небольшой, но известной ему детали — котенок отзывался на имя Бурбон. Не слишком распространенная то была кличка. А откуда Мартин узнал ее сам, не стал уточнять, да никто и не спрашивал.

— Эх, жаль, что котенка придется отдать, — посетовала присутствовавшая при телефонном разговоре Гуля, — он такой милый. Да и ребенку наверное бы понравился.

И словно бы машинально, невзначай, погладила живот.

— Ну что ж поделаешь, — вздохнул Мартин, — видно же было, что он чей-то. Чистенький, ухоженный. Потерялся просто. Зато можем взрослого кота оставить… он, я думаю, не против.

— Почему нет, — отозвался кот, успевший побыть на своем веку и человеком Алексеем Воропаевым и бродягой-котом Бандитом, — не помешает… хм, для разнообразия иметь такое место, которое я мог бы назвать домом. Где тепло, где тебя кормят и любят. А наскучит — я думаю, удержать вы меня все равно не сможете.

— А что? — оценивающе посмотрела на него Гуля. — Тоже довольно симпатичный. Породистый, вроде даже. Конечно, неплохо бы его отмыть, причесать. Ну и к ветеринару отнести, разумеется.

— Только не