Плач Клитии (СИ) [Danea] (fb2) читать постранично, страница - 2

звуки из ее спальни и увидела Левкотею, стонущую под рабом. «По-моему, он еще у нее», — сказала я.

Отец весь побагровел, жилы вздулись на шее, того и гляди, лопнут, и понесся на женскую половину, в гинекей. За ним стража. Я — следом.

Я обмирала от мысли, что Левкотея уже успела привести себя в порядок, и тогда отец не поверит мне. Но я всё рассчитала верно. Одного взгляда на нее, голую, в истоме, покрытую мужским семенем, было достаточно.

Я стояла сзади и потому не видела его лица, но, думаю, оно было страшно. Левкотея побелела от ужаса, а глаза стали размером с плошки. Она соскользнула вниз и упала перед ним на колени. Отец стал её избивать и при этом страшно кричал; она же, пытаясь оправдываться, что-то лепетала про Гелиоса, который взял ее силой. Лгунья! Видя, что её слова отца только сильнее раззадоривают, она замолчала; лишь свернулась в клубок, пытаясь закрыться от ударов ногой и скулила, если удар был особенно силен. Это были минуты моего блаженства! Как я желала присоединиться к отцу! Но я могла лишь стоять, наблюдая.

Тут в спальню вбежала Эвринома, стала вопить и кидаться между Левкотеей и отцом. Стражники кинулись её оттаскивать. На них с кулаками и бранью бросилась старая нянька – преданная собака Эвриномы. Поднялся невобразимый шум. Наконец, отец будто резко протрезвев, бросил стражникам, чтобы увели Левкотею и закопали ее на холме, а сам ушёл прочь. За ним, плача, побежала Эвринома.

Стражники взяли Левкотею под локти и попытались поставить на ноги, но она была так слаба, что им пришлось тащить её волоком. Нянька кинулась к ним, пытаясь отбить Левкотею у воинов. Они лишь легонько толкнули глупую старуху, и она отлетела к стенке и затихла, крепко ударившись головой. Пока она приходила в себя, один из стражников взвалил Левкотею на плечо, и зашагал прочь. В последний раз мелькнула грива её жёлтых спутанных волос, волочившихся по полу, и больше я её не видела.

Нянька, охая и ахая пришла в себя и проковыляла мимо меня к выходу. Как я ни старалась не показать радости, переполнявшей меня, наверное, на моем лице всё же что-то было написано. Она глянула мне в лицо и с неверием спросила:

— Это ты?! Ты за этим стоишь, да? — Она потянулась ко мне своими когтями.

— Думай, с кем разговариваешь, старуха! — я перехватила её руки и оттолкнула в сторону, чтобы выйти.

Она выбранилась и сплюнула в мою сторону.

— Проклинаю тебя! — прокаркала она мне вслед.

Я лишь сделала жест, отводящий дурное и пошла к себе.

Ночью мне мешали уснуть рыдания и вой из соседних комнат - это прислужницы Эвриномы всё никак не могли угомониться. Её самой, как и няньки, в доме не было – должно быть, сидели рядом с могилой Левкотеи. Айола сказала, что после того, как Эвринома кинулась руками раскапывать холм с могилой, отец выставил стражу.

Я ликовала. Теперь между мной и моим богом никто не стоит! А утром… утром все мои надежды были разбиты вдребезги.

Я, видимо, все-таки заснула, потому что меня разбудил какой-то переполох. Во дворе бегали, что-то кричали. Я послала Айолу узнать, в чем дело. Она почти сразу же примчалась обратно.

– Госпожа, это стражники прибежали. Говорят, не успел Гелиос подняться на своей колеснице в небо, как тут же очутиться возле холма с Левкотеей. Он просеял лучами песок и прижал её к себе, но она была давно мертва. Что он только ни делал, и в уста ей своё божественное дыхание вливал, но ничто не смогло вернуть ушедшую в царство Аида.

Что же… Не думала я, что он так быстро её найдет, но тем быстрее он вернётся за утешением. А потом ко мне ко мне заглянула нянька Эвриномы. Глаза ее торжествующе горели.

– Ну что, Клития, ну что, милая? Отвернулся от тебя Гелиос.

– Не понимаю, о чем ты всё твердишь, глупая.

– Ну как же! Проклял тебя твой Гелиос. Как услышал, что ты про Левкотею отцу разболтала, так и проклял…Кхе-кхе!

Сердце мое остановилось. Ничего не помня, как была неодета, непричесана, я бросилась бежать. Гелиос уже был высоко в небе. Я забралась на гору, надеясь, что так буду услышана. Всё напрасно! Как я молила, как взывала к нему, как каялась! Сколько слёз пролила! Ни разу так и не глянул в мою сторону. Жестокий, о жестокий бог! Лучше бы убил меня в гневе, чем терзать презрением.

Вот уже девятое утро наблюдаю я победный восход моего Солнца, а затем неотрывно слежу за его путём по небу. Каждое утро во мне рождается надежда, чтобы погаснуть вечером. Скоро угаснет совсем. Тело моё усохло, жизнь в нём едва брезжится. Поначалу приходили ещё ко мне слуги, приносили еду и питье, всех отсылала я прочь. Только верная Айола не покинула меня. Сидит рядышком и смотрит с печалью и жалостью.

Сил у меня не осталось, кажется, я приросла к этому месту. Только и могу что поворачивать головой вслед за огненной колесницей в небе.