Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
составляли ансамбль первого этажа, на втором этаже им со скрипом подыгрывали четыре спальни (две из которых нежилые) и малюсенькая комнатка Стешки. Только у себя в спальне Шурочка могла полюбоваться небом и открытым солнечным светом, до её окна иссохшие ветки не доставали совсем чуть-чуть. Она не помнила, чтобы эти деревья плодоносили, видно, они засохли ещё в первые годы после посадки.
Когда Шурочка заикнулась о том, что засохшие ветки яблонь и вишен неплохо бы обрезать, чтобы в окна первого этажа поступало больше света, то услышала такую тираду от бабушки, что больше не имела желания говорить на эту тему.
– Да эти деревья ещё твой дед посадил, когда мы только переехали сюда! Обрезать ветки – всё равно, что избавиться от памяти о Степане Василиче!
“А беседка – память о часах, проведённых за воскресным чаем…”, – с тоской думала девушка, смотря в окно на покосившееся строение.
Шурочка, подойдя к калитке, с тоской оглядела печальное зрелище – неужели после кончины бабушки ей придётся одной жить в этом доме и поддерживать старый порядок? Но некогда рассуждать, нужно спешить к обеду, и она отворила деревянную калитку, взнеслась по крыльцу и влетела в прихожую, надеясь, что не опоздала к столу. Из гостиной слышался визгливый, восторженный голос соседки Филипповых, Евдокии Дуниной. Шурочка взглянула на часы – она опоздала на двадцать минут! “Почему я такая растяпа?”, – подумала она, и, опустив плечи с досады, направилась в гостиную.
В полутёмной комнате в цветастом кресле сидела Авдотья Семёновна, поглаживая кошку Дуську, спящую у неё на коленях, а напротив неё сидела Дунина в таком же кресле, на голове её был надет легкомысленный чепец, с немыслимым количеством оборок. Её ноги не дотягивались до пола, и когда она говорила слишком торопливо, то они взмывали вверх, а её тело падало в глубину кресла.
Бабушка только едва взглянула на внучку, полностью поглощённая беседой с соседкой, и Шурочка недоумевала, почему она не стала её отчитывать, и что же такого увлекательного может рассказать Дунина, кроме местных сплетен не первой свежести и сетований на повышение цен. Соседка жила в доме напротив, и они с бабушкой Шурочки были не то, что подругами, а Евдокия Петровна была той, от кого можно было всегда узнать нужную информацию. Она частенько любила преувеличить или приписать некоторые высказывания себе, но это не мешало ей быть первой среди городских сплетниц.
Девушка присела на диван, а кошка, разбуженная её приходом, недовольно покосилась на неё и повернулась на другой бок.
– Так я вам правду и говорю, Авдотья Семёновна, она приезжает через неделю! Своими глазами видела, как во дворце все суетились и вытряхивали ковры. А губернатор сам…
– Прошу прощения, кто приезжает? – вставила слово Шурочка.
Дунина уставилась на неё, словно девушка сама должна была догадаться, о чём идёт речь.
– Императрица!
Шурочка так поразилась, что более не делала попыток заговорить.
Бабушка качала головой, тоже с трудом веря в такую удивительную новость. Императрица готовилась посетить проездом их городишко впервые, а учитывая её возраст, так, может, ей больше и не представиться подобный случай. Императрица возвращается в Столицу после поездки по стране, и город Н. станет одним из тех, где Её Величество соизволит гостить.
– А надолго ли она останется? – спросила Филиппова.
– Как пить дать, на месяц!
Бабушка подняла брови, а соседка продолжала вещать, наклонясь вперёд и блестя от возбуждения чёрными глазами.
– Ах, я это не просто так говорю! Сам губернатор обмолвился, что она останется для охоты, и даже приказал егерю готовить зайцев на выпас. Но вы знаете Косовского! У него ни зайцы, ни кабаны не годны для охоты. Только порох переводить почём зря! Да ведь вы знаете, что лакей губернатора – двоюродный братец подруги моей кухарки, которая служит горничной у нашего казначея, так что все новости я получаю, можно сказать их первых уст! Моя Зойка мне выкладывает всё, как на духу и ничего не перевирает.
– Вот я думаю, как бы обрадовался мой Степан Василич её приезду! Прошлого Императора он застал, а вот её никогда не видел. Ах, бедный Степан Василич! Клянусь, его добродетель достойна была того, чтобы ему показаться на глаза Императрице! – воздала похвалу своему усопшему мужу Филиппова.
Шурочка только поджала губы, вспомнив, что бабушка при жизни мужа его ругала, и только после кончины стала хвалить. Он не нажил состояния, ибо никогда не имел настроя класть себе в карман и жить на широкую ногу, зато, обладая большим сердцем, всегда помогал беднякам и не проходил мимо нуждающихся на паперти в церкви. Авдотья Семёновна твердила, что он – транжира, и как ему совесть позволяет тратить деньги на совершенно чужих ему людей, когда его родная жена нуждается в них больше! Но когда он скончался, то у него вдруг оказалось золотое сердце. И всё-то он делал для людей, и обо всём-то он заботился, и столько сделал для города…
– Так вот,
Последние комментарии
5 часов 1 минута назад
5 часов 18 минут назад
5 часов 30 минут назад
5 часов 36 минут назад
8 часов 7 минут назад
8 часов 11 минут назад