40° по Валентину (СИ) [Влада Багрянцева] (fb2) читать постранично, страница - 2

шелковым, хоть стеклянную палочку о него натирай, тем более в их огромном студгородке всегда легко получалось скрыться из виду или незамеченным просочиться в нужный корпус.

«Менделеевцы» собирались каждый вечер среды в выделенном им студсоветом кабинете медпункта, переоборудованном под мини-лабораторию — тут уже имелась вытяжка и санузел даже не пришлось организовывать. Только притащили вымоленную у декана — ма-а-аленькую — центрифугу, колбонагреватели, выигранные на олимпиаде, а испаритель и дистиллятор отдала сама кафедра без особых истерик, наверное, потому, что бюджет позволил приобрести ей новые.

В научном кружке числилось поначалу пятнадцать человек: десять с факультета Валентина и еще четверо залетных биологов, прискакавших на клич завкафедрой, который сказал, что участие может положительно сказаться на получении зачета.

Пятнадцатым был и оставался Антон с юридического, который приперся из любопытства да так и осел, несмотря на то, что ветром перемен сдуло всех биологов и половину Валиных товарищей. Потому вечера обычно проходили в компании самого Валика, Антона, двух девочек из параллельной группы, крайне ботанистого вида, Маши и Раисы, а также одногруппников — Славы, Димы и Калмыка. Последний был казахом, но кличка прилепилась с первого курса и менять национальность было поздно.

Председателем кружка, конечно, был Валик — лучший студент курса, будущий краснодипломник, и здесь он отдыхал душой и уже сейчас собирал материал опытным путем для своей дипломной по сложным эфирам. По-настоящему интересно было, возможно, ему одному, ведь Антон приходил клеиться к Раисе, девчонки не понимали иногда и половины того, что Валик нес, а одногруппники проебывали последние пары.

В тот вечер Антон, щупающий коленку Раи под столом и мешающий изучению очередного хитровымудренного процесса, вызвал в Валике брожение.

— Антон, если тебе неинтересно, то сиди молча! Не мешай другим.

Антон, которому сегодня не засчитали лабу, находился тоже в брожении, потому ответил вопросом:

— А кому интересно смотреть на очередную фигню? Ну получим мы синий порошок вместо белого, и что? Пользы никакой! Слушай, Хайзенберг, давай ты нам намутишь что-нибудь поинтереснее вот этого вот говна в колбе?

— Например? — вздохнул Валик, готовый выставить всех членов кружка за двери.

— Что-то, что можно сожрать, — сказал Антон, и Калмык поднял голову от столешницы.

— Или выпить, — подсказал он.

Антон хлопнул в ладоши:

— Точно! Ты гений, мой узкоглазый друг, дитя степей. Только не кумыс и не айран!

— Водку? — несмело улыбнулась Маша, и по лицу Антона можно было понять, что он жалеет о том, что выбрал не ее, а ее подругу.

Википедия, в которую он зачем-то полез, сообщила, что в середине тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года Менделеев дошел в своих расчетах удельного веса растворов спирта в воде до трехсот шестидесяти. От водки (оптимальных четырехсот) его отделяло всего сорок, он был на пороге нового открытия.

— «Он проникает в тайны водки, установив, как сильно меняются качества водно-спиртовых растворов в зависимости от достижения определенной градусности, и к концу ноября шестьдесят четвертого эти выводы выливаются в диссертацию», — зачитал Антон вслух. — Охуеть, ребята, вот бы мне такую диссертацию! «По мнению Вэ Вэ Похлебкина, Менделеев обнаружил, что сорокаградусный раствор спирта в воде обладает необычными физико-химическими, биохимическими и физиологическими свойствами…» Ха, удивил! Это мы и так знаем.

— Тогда не знали, — осадил Валик, вытаскивая из шкафчика бутыль с этиловым спиртом, полученным на открытых уроках известного профессора путем гидратации. — Чего смотрите? Несите воду, будем дистиллировать.

Макар задумчиво пинал хуи. Настроение было в ноль, поэтому все вокруг сейчас имело такую четкую фаллическую форму, даже горстки грязного рыхлого снега, в который он остервенело вдалбливал мысок своего кроссовка. Хоть бы одна падла ему напомнила, что сегодня зачет, но нет, закрысились молча, пожалели понимающими взглядами, одногруппнички хреновы. Спасибо Лёхе, что разбудил к первой, как знал, что звонить Макару нужно не на будильник, а в дверь. А лучше стучать, причем по голове. Потому что если бы Макар не успел, если бы не послал потом Журавлевой воздушный поцелуйчик, раздобыв за это шпоры на вопросы из своего билета, то послал бы его уже отец, а заодно и настучал бы — по все той же голове. И они бы срались целый вечер из-за пересдачи, орали друг на друга, потом пришла бы мамка и с порога наорала бы уже на них. Яблоко от яблони недалеко ябнулось — так считал Макар. Все равно отец его в итоге пихнет в свой «Евротур», ведь сам он когда-то окончил только колледж, а остального добился благодаря «связям с