Пространство, время и неизлечимый романтик [Дж Майкл Стражинский] (fb2) читать постранично, страница - 2

– Сколько еще народу знает обо мне?

– Мы сохранили ваше выздоровление в тайне, решив, что так будет лучше. У вас будет время, чтобы приспособиться, никто не будет вам докучать. Шанс поговорить с кем-то, кто лично знал президента Шеридана, и Деленн, и Анла-шок На Иванову… – взгляд Траналла устремился в невидимые дали, но затем вернулся к Маркусу. – Нет слов, но мы должны сделать все для вашего выздоровления. Ну а потом, разумеется, у нас будет к вам море вопросов.

– Вам не придется беспокоиться о будущем и в другом отношении, – продолжил он. – В предвидение этого дня давным-давно был основан трастовый фонд. Денег в нем хватит, чтобы на всю жизнь обеспечить несколько сотен человек. У вас будет все, что угодно.

Маркус кивнул, но подумал: "Нет, далеко не все".

Достаточно окрепнув, Маркус покинул больницу и вышел на улицу Йедора, столицы Минбара. За триста лет с тех пор, как он в последний раз бывал здесь, город почти не изменился. Кристаллические пики и башни все так же поражали своей холодной красотой. Навстречу попадалось гораздо больше людей и других инопланетян, чем он видел раньше, но оно и понятно, ведь Минбар стал теперь центром Альянса.

Рейнджеры сами ныне были галактической легендой, их честность и беспристрастность уважали сотни миров. Если рейнджеров призывали для разрешения конфликта, их вердикты считались совершенно неоспоримыми. А если для восстановления порядка требовалось принуждение силой, они становились такой силой. Силой, которую применяли только в исключительных случаях, и никогда в политических или личных целях.

"Кажется, в конце концов, оно того стоило", подумал Маркус, но обнаружил, что далек от всего этого, чувствуя себя историком навыворот, свидетелем последствий известных ему событий, но последствий, его почти не касающихся.

"Все, кого я знал, мертвы. Где я смогу найти для себя место?" Сначала ему показалось, что он сможет вернуться в рейнджеры, нагнать все пропущенное, но потом понял, что нынешние рейнджеры – совсем иные. Когда он впервые присоединился к ним, это было нечто новое, возрождение древней традиции для сражений в безнадежной войне. Теперь они – в порядке вещей, даже обыденность. Великая война давно закончилась, она стала древней историей.

"Как и я сам", уныло думал Маркус.

Через несколько часов бесцельных блужданий Маркус очутился в Мемориальном Парке, где были похоронены тела героев, сановников, рейнджеров и бывших президентов Межзвездного Альянса (по крайней мере, тех, кто не исчез таинственным образом).

"Ага, это вышло словно само собой", подумал он. Он осмотрелся и обнаружил, что в глубине души знал, что ищет, не признаваясь в этом даже самому себе.

Мемориал Сьюзан Ивановой возвышался перед ним в виде башни из кристаллов и камня, слои которых, сплетаясь прихотливым узором, разбивали холодный белый дневной свет на миллионы ярко окрашенных лучей. "Какая удачная метафора", решил Маркус.

Стоило ему войти, как у него перехватило дыхание. Он увидел ее лицо, парящее над криптой с телом. "Просто поминальная голограмма", сказал он самому себе. Но это было ее лицо. Лицо тех дней, когда он знал ее, и он не мог смотреть на него без боли.

Он подошел ближе, портрет не отрывал от него взгляда.

– Привет, Сьюзан.

Никакого ответа.

– Почему ты так поступила? – Маркус присел на скамью у крипты. – Я имею в виду, если бы ты этого не сделала, мы были бы сейчас вместе, там, в загробной жизни, или как это теперь называется.

– Конечно, в загробную жизнь я не верю, и ты это знаешь – знала – так что, подозреваю, думала, что должна с этим что-нибудь сделать. – Он покачал головой. – Ты всегда считала, что знаешь все лучше остальных. Что ж, прекрасно. Сначала ты была жива, а я – мертв, и это было совсем неправильно, так что теперь я – жив, а ты – мертва. О да, ведь так гораздо лучше, не правда ли? Если хочешь знать, по-моему ты мне так отомстила. Если ты прожила все эти годы одна-одинешенька, то, ей-богу, решила добиться того же для меня, пусть даже это означало найти людей, которые целую вечность присматривали бы за моим телом.

Он поднял взгляд на ее лицо. Оно не изменилось.

"А с другой стороны, может быть, ты действительно любила меня", мелькнуло у него в мыслях, но Маркус не решился высказать этого и самому себе. Здесь это прозвучало бы чересчур самонадеянно.

Он подумал о том, что же она говорила ему все те годы, пока он был в криосне. Скучала ли по нему? Или укоряла за глупость? Он никогда не узнает.

Он подумал о ней, проведшей в одиночестве все те годы.

"Ты сделала это для меня? Потому что тебе меня не хватало, или ты чувствовала себя виноватой из-за меня? Это нечестно. Я знал, что плохо кончу еще с момента смерти брата; как