Тайная жизнь девяти негритянских зубов Джорджа Вашингтона [Фендерсон Джели Кларк] (fb2) читать постранично, страница - 3

куском черепахи из черепахового супа. И так зуб продолжал странствовать от человека к человеку, принося каждому владельцу беды и несчастья. А сейчас какими-то извилистыми путями попал в Маунт-Вернон, в коллекцию Джорджа Вашингтона. Тот пока его не носил.

* * *

Шестой негритянский зуб Джорджа Вашингтона принадлежал рабыне, которая свалилась сюда из другого мира. Напуганного английского колдуна, свидетеля этого замечательного случая, попросили произнести речь о заклинаниях в лондонском Королевском обществе углубления сверхъестественных познаний. Увы, допрежь того, как колдун поведал о своём открытии, его без шума и пыли прикончили агенты Второй королевской африканской компании, в кои-то веки объединясь со своими голландскими соперниками. По их общему разумению, если негров можно будет доставать из воздуха, прибыльной торговле человеческим товаром, обогатившей этих корыстолюбцев, останется только сказать «прощай». Наколдованной негритянке, впрочем, позволили жить — скрутили и отослали из Лондона на виргинский рынок рабов. В конце концов, годным имуществом не разбрасываются. Она попала в Маунт-Вернон, и её нарекли Эсфирь. Другие рабы, однако, звали её за мудрость Соломон.

Соломон утверждала, что не знает ничего о магии и что той не существует в её, Соломон, родном мире. Но мыслимо ли такое, дивились другие рабы, когда она умеет смешивать порошки для исцеления недугов лучше любого врача; предсказывать погоду — и всегда в точности; мастерить всевозможные чудесные штуки из простейших предметов? Даже управляющий плантации говорил, что она «на удивление толкова для негритянки» и прислушивался к её советам по чередованию культур и системам землепользования. Рабы отлично знали, что многие сельскохозяйственные реформы в Маунт-Верноне, которые приписал себе в заслугу хозяин, на самом деле изобретение Соломон. Её часто спрашивали, почему она не пустит в ход свою смётку, не наймётся и не начнёт зарабатывать. Денег, несомненно, хватит, чтобы себя выкупить.

Соломон только головой качала и говорила, что хотя и родилась в другой стране, но чувствует себя связанной с другими рабами «кровными узами рабства». Она постарается освободить их всех или, на худой конец, хоть как-то облегчить их жизнь. Но ночами, завершив свои таинственные «эксперименты», скрываемые ото всех, она неотрывно смотрела на звёзды, и в её глазах стояла тоска. Когда Джордж Вашингтон носил зуб Соломон, ему снились золотые шпили и разноцветные стеклянные купола где-то, где негры летают по небу на железных крыльях, подобно птицам, и необозримые, ярко горящие ночью города, которыми управляют машины, что думают быстрее людей. Это и внушало ему благоговейный трепет, и пугало.

* * *

Седьмой негритянский зуб, купленный Джорджем Вашингтоном, попал к нему от негра из Африки, когда-то работорговца. Тот не выходил на охоту за рабами и не развязывал войн между королевствами, когда рабов не хватало, но был посредником, переводчиком, говоря на языках и континентальных государств-рабовладельцев, и их европейских покупателей. Он помогал продавать зачарованные винтовки, не давал высохнуть потокам рома и гарантировал своим благодетелям хорошую цену на человеческий товар. А потому иронично, что причиной его низвержения послужила неудачная сделка. Местный вождь, дальний родственник короля, счёл себя обманутым и, к великому ужасу торговца, объявил, что последний продаётся. Английский купец с радостью купил ещё одного негра. Хлоп! — и торговец уже не важный человек, а вещь.

Полубезумного от отчаяния, его приковали в трюме. Предпочитая плену смерть, он дважды вырывал себе горло ногтями. Но всякий раз, умерев, возвращался к жизни, — а от раны не оставалось и следа. Пытался прыгнуть в море и утонуть — его вытаскивали без капли воды в лёгких. Добыл матросский кортик, вонзил в грудь — лезвие вышло само, рана закрылась. Тут-то и осознал он всю глубину своего падения: его прокляли! Может, боги, может, мстительные духи мёртвых, а не то ведьма или колдун, за которых он выторговал хорошую цену. Кто именно, навсегда останется тайной. Но проклятие несло ему ту же судьбу, на которую он обрёк других. И выхода нет и не будет.

Зуб негра-работорговца Джордж Вашингтон любил больше всех остальных. Сколько им ни жуй, ни кусай — зубу сноса нет. Порой Вашингтон готов был поклясться, что тот сломался. Но осмотришь — и ни трещинки, будто бы сам себя чинит. Вашингтон загружал его работой и не давал ни минуты покоя.

* * *

Восьмой негритянский зуб Джорджа Вашингтона попал к нему от его повара по имени Улисс. Тот снискал любовь домашних Маунт-Вернона своими кулинарными талантами и рачительностью на кухне. Для званых ужинов, даваемых в особняке, всегда стряпал Улисс, и гости нахваливали его умение выдумать новое блюдо, от которого слюнки текут. Люди из высших социальных кругов, к которым принадлежали Вашингтоны, звали его «дядя Лисс» и осыпали такими подарками, что местные газеты