Остров в степи [а а я] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (51) »
Антилопа такая — гну. Кокетка.
— Да я сам ее кормил и поил двадцать раз, а тут, чорт ее… померещилось… Дюже страшная она. Як сатана. — Сашко! — позвал Павел Федотыч. — Ты обрати на нее внимание. У нее тоже вот-вот должен быть детеныш. — Слушаю, Павел Федотыч. С бубаленком — это верно, не доглядели. Но теперь вот увидите: неделю спать не будем, а этот гнусенок вам будет живехонький и невредимый. Да и бубаленка второго… Сразу, как родится, отберем его у матери. Я его лучше из соски выкормлю. — То-то, Сашко. Ведь мы было выдвинули тебя к премированию, как лучшего ударника. А теперь… я уж и не знаю. Придется объявить тебе выговор. — Объявляйте, Павел Федотыч, моя вина. — Ну, вот что. Бубаленка сдайте в препараторскую. Пусть его там осмотрят как следует и измерят. Череп и шкурку пусть сохранят. А за бубалихой присмотрите, как бы она тут без него не натворила чего-нибудь. Павел Федотыч последний раз скользнул хмурым взглядом по бубаленку и вышел из антилопника.III
В саду была рыхлая, мокрая земля, голые деревья. Бугорки в лужицах лежали, как застывшие котлеты в масле. Павлу Федотычу так захотелось есть, что он, забыв о бубаленке, скорей зашагал домой. На пруду жалобно стонали дикие утки-огари, трубил лебедь-кликун. Весь птичий народ, чем-то обеспокоенный, проснулся и шумел. — Ну, и пускай, — отмахнулся Павел Федотыч. — Я же не каменный, когда-нибудь надо же мне отдохнуть и поесть Трахх!.. Из-за поворота аллеи выскочил человек и со всего маха ударился о Павла Федотыча. — Что такое? Кто это? — Павел Федотыч, а я до вас бегал. Наталья Александровна сказала, что вы еще из лаборатории не приходили Там у вас на столе обед, чай. Все простыло. Наталья Александровна сердится. Она уже спать легла и Варечку уложила Я, говорит, не обязана до свету… — Подожди. Ты-то сам для чего меня ищешь? — Да у нас зебра что-то захворала, Пальма. — Ну вот, я так и знал! Павел Федотыч повернулся и снова зашагал к калитке. Мимо антилопника, страусятника и целого ряда затянутых сеткой двориков он прошел к низкому длинному зданию, где помещались дикие лошади и зебры. Это помещение называлось «торпанник». Когда-то в степях были такие дикие лошади торпаны. Их очень много водилось на земле, а теперь они нее вымерли. Вот в память об этих лошадях конюшня называлась торпанником. В сенях торпанника лежала рама с войлоком. Войлок был мокрый. Его нарочно пропитывали едкой жидкостью, чтобы люди наступали и убивали всю заразу на своих сапогах. Павел Федотыч вытер ноги и подошел к станку Пальмы. Там стоял высокий сутулый техник Панченко. — Что с ней такое? — К-к-катается! — выпалил Панченко. — Как катается? — Да вот, к-к-катается. Панченко безнадежно махнул рукой и отвернулся. Он сильно заикался, поэтому не любил говорить и все делал но своему. С ним очень трудно было работать. Но зато никто так хорошо не знал лошадей и быков, как он. В станке лежала пузатая, как самовар, зебра. Она тяжело вздыхала и с большим трудом перекатывалась с боку на бок. Павел Федотыч осторожно поднял ее, осмотрел, ощупал. Лицо у него сделалось таким грустным, что Панченко неловко затоптался на месте и закашлял. Пальма была любимицей Павла Федотыча. Кроме того, в толстом животе у нее вырастал чудесный жеребенок, помесь зебры и лошади Пржевальского. Этого жеребенка ждало все работники института. Всем очень хотелось узнать, в кого он будет — в мать или в отца. Наука говорила, что он должен быть, пополам — и в того и в другого, но совсем особенный, гораздо лучше, сильнее и выносливее, чем мать и отец. И вот теперь важно было проверить, правильно говорит наука или нет. — Давно она так? — П-п-после обеда начала. — Что же вы не послали за доктором? Тогда он еще дома был. — Я ккк-к… — А ну вас совсем! Слова из вас не выжмешь. Подошли старший нарядчик Куксин и дедушка Федоренко. — Кто ее кормил вчера? Я кормил! — сказал Федоренко. — Зерна дал и сена. Ела она плохо. — Зерно свежее было, не прелое? — Только вчера получил. — А ларь чистил перед тем, как засыпать? — Ларь? — Федоренко помолчал, потом неуверенно ответил: — Да, как же… своими руками… Павел Федотыч пристально посмотрел на него. — А ну, пойдем, посмотрим. Сначала Федоренко пошел к ларю быстро и решительно. Потом шаги его сделались тише, тише и наконец вовсе остановились. Он поднял растерянное лицо. — Павел Федотыч, ларь-то я вычистил, вот с места не сойти. Только… не знаю уж, как и сказать вам… Там у меня этот… мышьяк на дне… — Мышьяк? Ты с ума сошел? Ведь ты же за это в тюрьму попадешь! — Да нет, там не самый яд, а только лепешки- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (51) »
Последние комментарии
32 минут 15 секунд назад
1 час 39 минут назад
3 часов 20 минут назад
3 часов 21 минут назад
2 дней 21 часов назад
2 дней 22 часов назад