Утраченные иллюзии Гюстава Флобера [Л. Андреев] (fb2) читать постранично, страница - 2

традиционный «унылый» романтический персонаж, расплодившийся в литературе начала прошлого столетия. Такой герой не устраивал Флобера, художника иной эпохи, художника, уверенного в том, что «отличительная черта гениев — умение обобщать», что «яркость проистекает из глубины видения».

Фредерик Моро — младший брат героев Бальзака, Эжена Растиньяка и Люсьена де Рюбампре. Всего за двадцать лет до него они появились в Париже и бросили вызов обществу. Теперь Фредерик предлагает Шарлю Делорье последовать примеру Растиньяка, но Флоберу были известны результаты этого вызова: «остался один лишь подлый, тупой сброд». Поэтому он и не оставляет своим героям никаких надежд с самого начала, а «совершеннейшая праздность» и «тоска» Фредерика Моро заранее предупреждают о тщете всех усилий в этом мире.

Утрата иллюзий охватывает все сферы человеческого бытия. В том числе и интимную. Существенное отличие Флобера от романтиков состоит в том, что он освободил любовь от «романтизации». На этом строится роман «Госпожа Бовари». Страсть Эммы Бовари, её потребность в любви — способ осуждения пошлого, однообразного мещанского бытия, того «мира цвета плесени», которым, по наблюдению великого художника, стал буржуазный мир.

Однако сама эта страсть опровергается путём отождествления с опровергаемым ею миром. Всё «романтическое» в романе оказывается органической частью «мира цвета плесени». Торжествуют такие, как аптекарь Омэ — представитель «тупого сброда», который, по Флоберу, остался после того, как всё было сокрушено.

«Романтические» страсти Эммы Бовари, сниженные до уровня бульварной романтики, готовят нас к восприятию того воспитании чувств, которое пережил Фредерик Моро. Надо обратить внимание на то, что начинает он тоже с «романтической» страсти. И сама г‑жа Арну «похожа на женщин из книг романтиков».

Итак, «книжная», «романтическая» страсть, наподобие тех, которые пережила Эмма Бовари. А «воспитание чувств» Фредерика подобно «воспитанию чувств» Эммы. В интимной сфере происходит такой же процесс опустошения, опошления, как во всех остальных сферах жизни. Фредерик питает к г‑же Арну «идеальную», «романтическую» страсть, но только случай помешал ему превратить её в одну из своих любовниц — среди них находится любовница мужа г‑жи Арну! Таким образом «идеальная» страсть включена в контекст далеко не идеальной жизненной практики.

От бескорыстного поклонения красоте — к поклонению красивой обладательнице миллионов: таков путь, пройдённый чувствами Фредерика. Жизнь его стала «полна очарования» тогда, когда он стал любовником богачки г‑жи Дамбрёз.

При этом он как будто не изменяет своей первой, бескорыстной любви. Однако эта любовь к г‑же Арну, по случайности не ставшая очередной успешной интрижкой Фредерика — к чему он стремился,— очень ярко выделяет суть героя как натуры никчёмной, бездеятельной. Впавший в «совершеннейшую праздность» без всякой резонной причины, он одинаково пассивен и созерцателен в искусстве, политике и любви. Фредерик может поставить перед собой лишь самую ближайшую задачу, которая определяется его желаниями,— как только желание удовлетворено, аппетит пропадает, наступает скука и апатия.

Страсть к г‑же Арну не была удовлетворена — поэтому любовь к ней продержалась на протяжении всей истории, поэтому любовь эта обрастает красками «романтической», идеальной страсти, тяготения к чему-то возвышенному, недосягаемому. Чувство героя невнятно. Растиньяка сжигали страсти. У Фредерика — лишь увлечения. Растиньяк — весь в резких слепящих красках. Фредерик — бесцветен, безлик, его и представить себе нелегко. Растиньяк живёт, Фредерик — проживает, доживает. В нём есть нечто старческое, хотя он очень молод. Он не творит, а растрачивает. Фредерик — классический тип рантье, человека, способного жить лишь на нетрудовой доход, на деньги, нажитые не им, а другими людьми, поэтому так важно для него получение наследства.

И на протяжении всего романа Фредерик лишь фланирует, плывёт по течению, скользит по поверхности. Естественно, что Флобер испытывал подлинные муки, пытаясь написать историю такого героя, лишённую драматизма и динамики. Действие романа влачится вслед за слоняющимся Фредериком, подвергаясь постоянной опасности остановиться и замереть соответственно его «совершеннейшей праздности».

Итак, Флобер «умирал от отвращения» над страницами своего романа — но не мог оторваться от «буржуазного сюжета». Объяснение этому, несомненно, в стремлении художника к правде. Правда отождествилась для него с «буржуазным сюжетом» — но только с ним. Убежать от него Флобер как будто пытался — в прошлое, к которому испытывал тягу нестерпимую, прямо выражая надежду, что античный мир спасёт от «сегодняшних мерзостей». «Я безумно люблю историю»,— сознавался Флобер. Он даже предпринимал путешествия, с тем чтобы