Сколько весит твоя жизнь [Валерия Малахова] (fb2) читать постранично, страница - 2

не защитит. Пустая трата денег, как многое в её жизни.

Женщина ни на что путное не способна. Она знала это всегда, просто пыталась пореже вспоминать. В конце концов, именно она зарабатывала деньги и кормила семью, именно она готовила еду, шила одежду, бегала к родителям, жившим за два квартала. Её Мигель тоже работал, но это было так, временно, платили мало — он просто помогал на стройке. Штат каменщиков там уже был заполнен, и его взяли только разнорабочим. Поэтому основные деньги в семье были от Дианы. От её ночных смен на фабрике. Из-за этого она чувствовала себя нужной и, дура такая, возомнила, будто бы чего-то стоит.

Но она не стоила ничего. Даже вытащить пистолет и потянуть на себя спусковой крючок, это же так просто, — но она не смогла. Бесполезное создание.

Когда очередной водитель, с сонными глазами и перебитым носом, выбрал её, она даже не удивилась. Судорожно вцепилась рукой в пистолет, не вынимая его из кармана, — больше боялась, что он найдёт этот пистолет, отберёт и, возможно, её же и застрелит, как и пророчила Алисия. Или Лаура, она не помнила точно. Теперь это было неважно.

Её толкали вперёд, и она шла. Точно так же до неё шла Мария, и Кончита, и Вторая Кончита, и Мерседес, и Эсмеральда, и Анна-Мария, и ещё многие. Извечный женский путь, который кончается в яме.

Водитель передал её своим друзьям, и Диана в ужасе узнала других водителей. Это были не просто бандиты, которым добропорядочные парни, крутившие баранку, платили дань; нет, это они сами так отдыхали после тяжёлого трудового дня. Неспешно, лениво, будто неохотно, раздевали женщину, крутили её, словно куклу, прилаживая поудобнее, и с тяжким усталым вздохом начинали трахать. А потом убивали.

Диана наблюдала за происходящим как бы со стороны; это не её, а Кончиту или Эсмеральду сейчас раздевали и ставили в удобную позу. В конце концов, с ними ведь происходило то же самое. Диана думала не о них, не об этих потных, противных мужиках, а о том, что было в самом деле важно.

Что она не явится на смену и её, возможно, за это уволят.

Что если найдут пистолет, ей конец.

Что Мигель две недели просил суп с говядиной, а она так и не приготовила.

Пистолет не нашли. Он так и остался в кармане платья и сейчас лежал в куче тряпья, которое стянули с неё. Диану вертели так и сяк, толстяк с колыхающимся брюхом долго пытался придать ей такую позу, чтобы брюхо не мешало, но наконец ему удалось.

Он ужасно смердел — немытым телом, потной рубашкой. Очень хотелось спихнуть его с себя, но Диана понимала, что это бессмысленно. Он должен допыхтеть своё, иначе всё равно же залезет снова.

Она должна дотерпеть. Конец близко.

Уже было совсем темно, когда вдруг раздался топот, и чей-то голос закричал:

— Эй, братки, помогите! Мой гроб опять заглох! Выручайте, если я рейс не доеду, меня начальство со свету сживёт!

Мужчины засуетились, стали подниматься на ноги.

— Твой гроб спасёт только печь, в которой его переплавят, — пропыхтел толстяк над самым ухом Дианы. — Ладно, сейчас поможем, что ж с тобой делать.

Её бросили на землю. Через неё переступали ноги — она насчитала шесть. Какое-то время она ждала, а потом вдруг поняла: они ушли. Помогать товарищу, у которого заглох автобус. А значит, у неё есть немного времени.

Зачем она это делала, не мог бы ответить, наверное, даже Господь. Но Диана доползла до своей сваленной в кучу одежды, подобрала её и стала ползти вперёд. Что там, впереди, она толком не знала, но это не имело значения. Она жива, её мучители ушли, надо пользоваться моментом.

Автобус, отчаянно чихая, пропылил совсем недалеко от неё. Значит, она доползла почти до самой дороги. Ночь; как она будет добираться домой посреди ночи? Кто остановится, чтобы подобрать её?

Диана огляделась, всматриваясь в темноту. Совсем рядом был небольшой заросший кустами овражек — очень похожий на те, в которых находили мёртвых женщин. Что ж, вполне подходящее место для неё. Она заползла туда, свернулась клубочком и не то заснула, не то отрубилась.

Утром её разбудило солнце. Здесь оно было жестоким, а Диана лежала без одежды, и только кусты защищали её от жары. Она попыталась поскорее одеться, но при малейшем движении тело пронзила боль, — и Диана вспомнила.

Теперь всё было иначе. Не отстранённо, как тогда, а очень живо и по-настоящему. Её словно бы снова трогали чужие руки, раздвигали ей ноги, вертели её, будто тряпичную куклу, и очень хотелось кричать, выпуская наружу страх и боль. Сейчас Диана помнила всё: лица, запахи, короткие реплики, которыми обменивались водители; даже как лежал хворост в костре.

Медленно, через силу она оделась, выбралась из оврага и пошла к шоссе. Надо идти домой. Надо в полицию: она — одна из немногих оставшихся в живых, она видела лица и может их опознать, надо остановить это. Неважно, что хочется выть, расцарапывая себе лицо, или попросту лечь и сдохнуть; надо идти.

Мимо пропылил автобус — Диана шарахнулась от него. Идти пешком, конечно, долго, но…

Автобус