Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
там, даже сам Кураев.
— Алён… — позвал меня робкий голос. Я обернулась.
Серёжка Лунин, мой прошлогодний бой-френд. Одно время его папаша светился в губернаторском окружении, пока не попался на дорожном строительстве. Закрыть папика не закрыли, отмазали, но золотой родник иссяк, и Серёжке стало нечем меня удивлять. А жаль, Серёжка мне нравился.
— Чего тебе, Серёж?
Он замялся, покраснел густо. Меня всегда забавляла его робость, в такие минуты он походил на щеночка, которому требуется ласка и жалость; эдакий маленький серый комочек с большими грустными глазами, в которых можно найти что угодно, кроме мужчины. И я жалела его до определённых событий, а потом поняла, что не в щеночках счастье.
— Это… Алён… — замямлил Серёжка. — Я тут разжился по случаю… Может… сходим куда?
Дурачок. Никак не хочет понять, что корабль нашего счастья переименовали в «Титаник». Господи, ну хоть ты его вразуми.
— Куда сходим, Серёж? В пиццерию? Спасибо, но у меня изжога от таких обедов. И вообще, я говорила тебе, что между нами всё кончено? Повторить?
Жестоко, очень жестоко, но если щеночек остался без родословной, то пусть хлебает из общей миски.
В сумочке заиграл марш обиженных марионеток. Это я так называю мелодию моего мобильника. Вместо обычного звонка или новомодной песенки я поставила бессмертный «Интернационал». Некоторых это удивляет, кого-то раздражает, а мне нравится.
Я приложила трубку к уху и с оттенком лёгкой ностальгии спросила:
— Внимательно?
— Привет, Пузатикова! Ты где? — вырвался на свободу голос Илонки Фёдоровой. Илонка моя лучшая подруга, я её люблю и уважаю, вот только прибить иногда хочется. Ведь просила не называть меня по фамилии. Просила! Не понимает.
— Вообще-то у меня экзамен по-французскому, — сухо ответила я.
— Прикольно. А у меня сопромат. Не заскочишь на минутку?
Институт, в котором училась Илонка, находился метрах в двадцати от моего — дорогу перейти. Когда-то его называли политехом, потом переименовали в университет, но суть от этого не поменялась. Я забегала туда пару раз — ужас — там даже стены арифметикой пропитаны. Не потому ли Илонка такая наглая?
— Милая, а почему бы тебе самой ко мне не зайти? Кто кому нужнее?
По ту сторону трубки послышалось сопение оставшегося без конфеты ребёнка. Когда-то эти звуки действовали на меня удручающе, я была готова сделать что угодно, лишь бы не слышать их. Потом привыкла.
— Аааа, — минуту спустя нашлась Илонка. И затараторила. — Слушай, Пузатикова, я же тебе зимой апельсины носила. Я не спрашивала, можно или нет. Я просто шла и несла. А ты!..
Ну всё, поехали. Сейчас вспомнит, как в детстве я у неё совочек отняла… Ведь дёрнул чёрт! И чего я в ту песочницу полезла? Будто других рядом не было. А пусть и не было — не беда, в мячик бы поиграла, или в куклы. А то и совочек так себе, и ведёрочко. Теперь расплачивайся. Ох, лучше бы я со Светкой Громовой куличики лепила.
— А как совочек ты у меня!..
— Ладно, ладно, успокойся, — пошла я на попятную. — Что там у тебя?
Илонка успокаивается так же быстро, как и заводится, и когда начинаешь ей уступать, голос у неё становится мурлыкающий.
— О, Пузатикова, видела бы ты его! Такой лапушка, никаких эмоций не хватит. Весь отполированный, блестящий. А пахнет!
— Ты о ком?
— Портмоне. У Сашки завтра день рожденья. Забыла? Я ему портмоне купила. У него старый, а этот новый, из змеюкиной кожи. Дорогой, правда, но могу я любимому мужчине хороший подарок купить? Вот, купила.
Действительно, у Илонкиного ухажёра завтра день рожденья. И не день рожденья даже, именины. Да и не ухажёр он, а так, крутит она ему мозги, на подхвате держит. А он старается, в рестораны водит. И меня заодно. Но чего-то не хочется. Нудный он, и приятели его нудные. Бабки на халяву рубят и красуются, пиры закатывают. Мажоры.
— А я здесь причём?
— Как причём? А посоветовать?
— Так ты его уже купила.
— И что? Всё равно посоветуешь. Жалко тебе?
— Не жалко. Если хочешь — посоветую. Но обратно ты этот кошелёк всё равно не понесёшь.
— Не понесу.
— Тогда чего советовать?
Илонка опять засопела, настраиваясь на очередное воспоминание, но я быстренько сказала:
— Иду, — и положила телефон в сумочку.
Серёжка по-прежнему стоял рядом, уткнувшись глазами в пол. Мог бы в коленки мои уткнуться что ли, или в блузку… Нет, не быть ему генералом. Если всю жизнь смотреть мимо, то ничего не увидишь — не тот кругозор. Подвернулся случай — пользуйся, а пол и в старости разглядывать можно.
— Вот что, дорогой, ты поздороваться приходил? — спросила я.
Он кивнул.
— Тогда привет и до свиданья. У меня экзамены.
Я помахала ему пальчиками и вышла на улицу. Жара. Отовсюду жара — от людей, от машин, от мыслей. Как я ненавижу эту жару! И пыль. Когда жара — всегда пыль. Въедливая. Волосы потом не промоешь. Это у Илонки стрижка под мальчика, ей всё равно, а у меня волосы густые, длинные, развеваются. У меня на них шампуни уходит
Последние комментарии
11 часов 40 минут назад
11 часов 57 минут назад
12 часов 9 минут назад
12 часов 15 минут назад
14 часов 46 минут назад
14 часов 50 минут назад