cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
поскольку ему надо было кого-то срочно повидать. Я взобрался на сиденье, вытащил трубку, набил ее и заказал выпивку. Потом расстегнул воротник, который сдавливал мне шею, и принялся размышлять о тайком увиденной груди. Вокруг меня шло бурное обсуждение «Глухих угроз». Кто-то оглушительно провозгласил, что это было сен-са-ци-он-но. Этот тип, отделяя слог от слога, выдавал слово по частям, как колбасу.
– ...Полностью разделяю ваше мнение. Этот язык просто первоклассен.
– Да, большое искусство. Если бы этот фильм был представлен на фестивале, он сорвал бы все премии.
– Подождите еще "Хлеб, брошенный птицам", – охладил их пыл другой пророк. – Если бы он участвовал в конкурсе...
Тут вернулся Марк Ковет в сопровождении молодого разбитного парня с рыжей шевелюрой, в смокинге, взятом напрокат.
– Разрешите представить вам Рабастена, – сказал Ковет. – Собрат. Мой собрат. Он непременно хочет познакомиться с вами.
– Жюль Рабастен, – добавил рыжий, улыбаясь и протягивая мне руку. (Я ее пожал, поскольку это ни к чему не обязывало.) – Жюло для дам и друзей. Я работаю в "Кино-газете"... (И он принялся тискать мне руку. Глаза его сверкали.) ... Ах, мсье Бюрма, я так счастлив с вами познакомиться. Просто в восторге. Право слово. Вы не можете себе представить...
И он многократно повторил, что я не могу себе представить. Вопреки явному интересу к моей персоне, он, видимо, не очень мне доверял, но традиции знал хорошо:
– Это надо обмыть, а? – сказал он. Я не отказался.
– Итак, – продолжал он. – Теперь, когда Грас Стендфорд вернулась в Америку, чьим телохранителем вы состоите?
– Ничьим. Но продолжаю посещать кинематографические круги.
– Вам должно было надоесть, – вздохнул он. – Это, быть может, живописно, но здесь не происходит ничего особенного. Много ли трупов подобрали вы вокруг Грас Стендфорд?
– Я оставил мой катафалк в гараже.
– Так я и думал. Но, может быть, теперь это изменится. Говорю это, потому что занимаюсь не только киношниками. Я работаю корреспондентом криминальной хроники для нескольких провинциальных газет. Мне известно, что Ковет пользуется у вас исключительным правом, черт возьми! Все, что написано о Грас Стендфорд, вышло из-под его пера. И теперь он мог бы оставить жалкие крохи своим коллегам. Я...
Марк Ковет выругался. Рабастен продолжал:
– Короче, если вы наткнетесь на какой-нибудь труп, дайте мне знать. Вот на всякий случай моя визитная карточка.
И он вручил мне карточку, которую я положил себе в карман.
– Вот оно, новое поколение, – проворчал Марк Ковет. – Честолюбиво. Крайне честолюбиво и готово вырвать хлеб изо рта у старших, лишь бы добиться успеха. Ах! Кровопийцы!
Они принялись переругиваться, когда еще один юнец в очках и с усами, с фотоаппаратом на животе и вспышкой в руке, ударил рыжего по плечу:
– Привет, Рабас. Я удираю. Ты берешь машину?
– Нет, – ответил тот. – Эй! Фред! Ты знаком с этими господами?
– Марк Ковет из "Крепюскюль", не так ли? – сказал Фред. – Фред Фредди из "Радара".
Журналисты обменялись рукопожатием.
– А этот господин – Нестор Бюрма, – продолжал Рабастен.
Фред заинтересованно раскрыл глаза:
– Ах, да. Ну, конечно! Ковет... Бюрма... Два сапога – пара, а?
– Прекрасная пара, – поддержал Ковет.
– Детектив-таран, бывший телохранитель очаровательной Грас Стендфорд, – сказал Рабастен.
– Он самый, собственной персоной, – скромно сказал я.
Яркая вспышка на мгновение ослепила меня. Фред Фредди не терял времени:
– А вот тебе и хорошенький документ для твоих личных архивов, Жюло, – рассмеялся он. – Ты его получишь завтра, если я, конечно, не забуду. Это стоит стаканчика виски, или нет?
– Мне выдали на расходы, в том числе и на выпивку, – сказал Рабастен.
Он заказал виски для фотографа и для нас. Фред Фредди проглотил свою порцию залпом до дна.
– А теперь я смываюсь, – сказал он, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Какая свинская профессия! Все время только фотографии. Привет, ребята.
И он исчез в толпе.
– Да, свинская профессия, – простонал Рабастен, запустив руку в свою рыжую шевелюру. – С тех пор, как я взял в руки перо, мне пришлось сто раз рассказывать об одном и том же. И ни разу не напасть на сенсационное сообщение, которое сделало бы меня знаменитостью...
– Что опять хочешь поживиться на халяву? – проворчал Марк Ковет.
– Замолчите, – сказал я. – Между вами двумя я чувствую себя товаром.
Рабастен выругался и осушил до конца свой стакан, а заодно и стакан своего соседа по стойке, потом заказал новую выпивку для всех. Где-то рядом было произнесено имя Денизы Фалез. Рыжий пожал плечами:
– Меня уже мутит от них, – сказал он, – с их Денизой Фалез.
Я прищелкнул пальцами:
– Она сидела рядом со мной в кинотеатре "Франсуа I". Я чувствовал, что ее лицо было мне чем-то знакомо, но не мог подобрать к нему имени. Теперь все стало на место.
– Да, – усмехнулся Ковет. – Теперь ее узнают в лицо. Она, видимо, изменила политику и не хочет больше
Последние комментарии
30 минут 50 секунд назад
14 часов 25 минут назад
15 часов 58 минут назад
19 часов 51 минут назад
19 часов 55 минут назад
1 день 1 час назад