Три женщины [Фредерика Коста] (fb2) читать постранично, страница - 3

она.

— На вашем месте я рассчитывал бы на две-три недели, — сообщил врач.

Он уже повернулся было, чтобы уйти, но, заметив испуганное выражение Тининого лица, мягко улыбнулся:

— Знаю, знаю… Хотя мы делаем все возможное, что бы нашим пациентам было здесь хорошо, вы не очень-то любите у нас задерживаться.

Но придется потерпеть!

Подойдя к двери, он снова обернулся:

— Постарайтесь все же получше распорядиться этим временем. Будто у вас дополнительный отпуск — целыми днями можно ничего не делать, полеживать на постели, читать книжки, слушать радио, беседовать с вашими соседками по палате. Тем более, что все расходы по вашему пребыванию здесь возьмет на себя больничная касса. — Доктор Фляйшер ухмыльнулся, ободряюще кивнул ей и исчез.

Сестра укрыла Тину одеялом, положила сверху больничный листок и из кабинета покатила ее к лифту, чтобы доставить новенькую в гинекологическое отделение.

«Ничего себе — дополнительный отпуск! — поежилась Тина. — Ха-ха-ха! Держите меня! Три недели проваляться в больнице?! Это в то время, как мы с Ритой послезавтра, и впрямь, должны были пойти на каникулы. И все это теперь побоку… Вот тебе и домик на Химзее, во владении Ритиного дяди. Боже, чего там только нет — целый пляжный участок, парусная лодка, сауна, набитый под завязку — для них двоих! — холодильник… Вот уж, действительно, наконец представилась возможность пожить в роскоши, всласть накупаться… А за все это на двоих с Ритой лишь простая обязанность — кормить пять кошек и выгуливать пса Гасси, да еще поливать цветы… И вместо этого вдруг загреметь в больницу! Да, попадись ей сейчас этот дорогой своячок, он бы так получил, что проплакал бы всю оставшуюся жизнь!»

— Словом, отпуск накрылся, — вслух резюмировала она и тяжко вздохнула. После чего сестра вкатила ее в палату.

Две женщины приветствовали ее молчаливым кивком. Одна, со светло-пепельными волосами до плеч, что лежала на кровати у дверей, была с заплаканным опухшим лицом и выглядела весьма уставшей от жизни. Зато другая, у окна, оказалась яркой элегантной блондинкой с тщательно уложенной прической. Она лежала, вытянувшись на кровати и закусив губы. Костюм, который оказался при ней — это отметила Тина, несмотря на все свои боли, — был определенно не дешев. К тому же настоящие драгоценности, а утренний халат темно-вишневого цвета, который лежал на спинке в ногах, был наверняка из чистейшего шелка!

«Как оказалась такая птица здесь, в третьем классе? — подумалось Тине. — Такой место в первом, такая совсем не для нас».

— Добрый день! — снова кивнув, приветствовала ее Ирина.

— Привет! — отозвалась она и, свалившись с помощью сестры на свободную кровать, тяжело уронила голову на подушку.

— Вы с собой ничего не взяли? Белье и прочее, — справилась сестра Агнес.

Тина покачала головой:

— Какое там! Еле доползла до телефона…

— В таком случае я вам сейчас принесу больничный халат и полотенце. Попытайтесь тем временем раздеться.

С этими словами она покинула палату, и трое женщин остались одни. Тина расстегнула пояс, молнию на джинсах и попыталась их стащить. Но режущая боль свалила ее.

— Постойте, я вам помогу. — Ирина подошла к кровати. — Вам, наверное, совсем плохо.

Тина кивнула:

— Куда уж хуже… Двустороннее воспаление яичников. А вы? Наверное, уже сегодня выписываетесь?

— Нет, у меня ничего чрезвычайного. Я только что поступила. Что-то должны обследовать, проверить матку.

Ирина осторожно стащила джинсы. Когда снимала их с бедер, Тина опять застонала:

— Дерьмо! До чего же больно… И все из-за этой свиньи, моего родственничка!

Ирина наконец справилась с джинсами, сняла колготки, стащила через голову ее мальчишескую рубашонку.

— Кстати, меня зовут Мартуссен. Ирина Мартуссен, — сочла она нужным представиться.

— А я — Тина Шёнлес. Но можете звать меня просто Тиной и на «ты». Какие уж там церемонии.

Теперь они обе взглянули в сторону Герды. Но та лежала, словно застывшая, и тупо смотрела в стену.

— А как зовут вас? — спросила Ирина.

— Герда Бекер, — коротко отозвались от двери.

Ирине очень хотелось быть вежливой, и она осведомилась:

— Я слышала, вы упали со стремянки и теперь боитесь за ребенка. Вы ведь беременны…

Герда вдруг резко подпрыгнула и, застыв как свечка, прямо-таки рявкнула:

— Да нет же, черт побери! Совсем наоборот. Я именно и хочу его потерять!

У всех перехватило дыхание, и в палате стало так тихо, что слышно было бы, если б упала иголка. Все трое остолбенели, будто от страха. Герда — потому что впервые из нее громко вырвалось то, что не давало ей покоя. Тина — потому что этому юному, простодушному, по-домашнему воспитанному существу вообще непонятны были такие материи. А Ирина — потому что ее самым страстным, самым заветным желанием было завести ребенка и ей страшно стало, что вот эта, лежащая рядом, желает погибели своему еще не родившемуся ребенку!

В этот момент дверь распахнулась и