Научная фантастика [Любен Дилов] (fb2) читать постранично, страница - 2

созданному в мастерских полигона особо прочному сплаву, который не подвержен коррозии. Однако они до сих пор не найдены, так что красивые легенды так и остаются поэтическим вымыслом.

Каждую неделю на протяжении двух лет гигантские спирали трансляторов выстреливали в прошлое сотни мечей, шлемов, щитов, металлических кубков и кувшинов, статуэток, идолов, а в это время целый отряд историков круглосуточно разыскивал их в… каталогах музеев. На теоретических занятиях, которые проводились с нами, хрононавтами, мы веселились; приходишь в музей и спрашиваешь: „Что вы можете сказать об этом бокале?“. „О! — воодушевляется сотрудник музея, — это особо ценный экспонат! Он датируется переходом от бронзовой эпохи к железной! Но посмотрите на эти знаки, вот здесь! О них написано пятнадцать статей с двадцатью гипотезами! Этот орнамент не имеет ничего общего со стилем данной культуры, в соседних культурах тоже никаких аналогий не обнаружено. Очевидно, налицо более отдаленное влияние, что говорит о…“.

Нетрудно себе представить, как разинули бы рты сотрудник музея и авторы пятнадцати статей, если бы узнали, что и орнаменту, и самому предмету всего несколько месяцев, хотя радиокарбонные, калиево-аргонные и прочие методы совсем точно датировали бокал седьмым веком до нашей эры.

В наши дни скандал среди историков и археологов, вызванный обнародованием переброски во времени, уже улегся, хотя не обошлось без самоубийств. Два профессора и доцент, целиком построившие свою научную карьеру на наших находках, покушались на свою жизнь. „Покушения“, слава богу, оказались скорее демонстративными и тоже поддельными, так что ученых удалось спасти. Не меньшее разочарование испытали и приверженники гипотезы о визитах на Землю представителей других цивилизаций. Рухнуло одно из сильнейших ее доказательств — известные бронзовые статуэтки, найденные два с половиной века назад при раскопках на о. Хонда. Вы их знаете, — они похожи на космонавтов, одетых в странноватые скафандры. Эти самые статуэтки при переброске в прошлое ждала особая удача. Древние японцы тут же приписали им божественное происхождение, благодаря чему их остатки за три тысячелетия сохранились весьма прилично. В музеях еще кое-как проглотили горькую пилюлю, но частные коллекционеры жаждали крови. Да и как не полезть в драку, когда, скажем, у тебя на полке уже пятьдесят лет стоит статуэтка, семейная реликвия, которую ты получил от отца, а тот — от деда, некогда прославленного коллекционера и этнографа; и вдруг тебе на экране головизора показывают се отливку и объясняют, что она сделана только что в специальных мастерских Института хрононавтики!

Эти „мелкие“ скандалы обнажают трагикомическую сторону проблем, возникших в тот момент, когда человечество в своем почти слепом стремлении к покорению природы посягнуло на самое священное, самое таинственное — на время.

Помню общее заседание по окончании теоретического курса. Несколько дюжин морских свинок, птиц и обезьян доказали безопасность переброски живого организма, съездив кто на год-другой назад, кто на шесть месяцев вперед. Нас спросили как будто напрямик, а в сущности, со страшным подвохом: скажите, товарищи, как вы представляете себе дальнейшее развитие этого вида транспорта? Так и сказали, будто речь шла о новом вездеходе или подводном самолете. Тюнин первым попался на удочку. С улыбкой, конечно; тогда мы, будущие хрононавты, еще могли улыбаться — по наивности.

— Я готов лететь, — сказал он и хотел что-то добавить, но его деловито перебили:

— В какую эпоху? — будто кассирша на вокзале спросила, на какой автобус ему выдать билет.

Тюнин слегка запнулся:

— Ну, придется порыться в учебниках истории, — вы же их превратили в модные журналы, — выбрать эпоху по вкусу…

Ему осторожно напомнили:

— Товарищ Тюнин, вам, конечно, известно, что какую бы эпоху вы ни выбрали, мы не сможем вернуть вас обратно.

— Естественно, — ответил он. — Чтобы вернуть меня, вам сначала пришлось бы выстрелить туда самих себя вместе с институтом. Но если я выберу, скажем, Египет эпохи фараонов, то есть надежда, что вы меня найдете или в Британском, или в Пушкинском музее в виде мумии. Все-таки утешение.

Как говорится, смех в зале. Вряд ли нужно объяснять, что это был за смех, если учесть, что принцип неопределенности Гейзенберга, который распространялся якобы только на микрочастицы, целиком доказал свою эффективность при переброске во времени. То есть, если ищешь определенную эпоху, не найдешь точки в пространстве, и наоборот. А мы пока что могли только пробивать туннель во времени. Японские статуэтки стали „японскими“ лишь потому, что случайно попали на остров Хонда. Так что утешение обнаружить Тюнина и виде мумии было более чем сомнительно.

Замечательный мужик был Тюнин, и потому мне так больно за него. Наверное, эта его почти автоматическая готовность к самопожертвованию заставила вскочить и меня, хотя я, как