Отава [Владимир Васильевич Карпенко] (fb2) читать постранично, страница - 166

главного направления наступающего фронта. Разрыв со своими произошел где-то выше станции Котельниково. Двигались по правобережью реки Сала. Шли с боями. Опрокидывая заслоны, держали на Ростов. Под Мартыновкой, в хуторе Рубашкин, перешли на низкий левый берег (тут должна произойти встреча с 3-й гвардейской Отдельной дивизией).

Днем на виду нарвались с ходу на Денисовку, вот неподалеку, за бугром. Половину роты уложили под минами и танками. Отошли. С наступлением темноты моряки бросились со штыками — не могли смириться, что такой хуторок и так жестоко отплевывается каленой сталью. Немцы подожгли скирды, осветив крайние дворы, выдвинули танки. Три ночи бросались разъяренные гвардейцы. Нет, штыками не возьмешь огнедышащую стальную стену. Отступили. А вечером — бомбардировщики. Коршунами налетели. Урону полк понес мало — разбежались, залегли по степи. Но одна утрата страшная: погибли командир полка и начштаба. Возле «эмки» угодила бомба. Остался замполит.

В полночь явился Ленька к тетке. У порога стоял «виллис». Двор пустой; ни голосов, ни цигарок. Странно. Дорогу ему загородил огромный детина в бараньем тулупе поверх шинели.

— Чего забыл?

— Дом… Живу тут.

— Понятно. Валяй.

Ленька вошел в темную комнатку. Сразу на пороге наткнулся на спящих. Вгляделся: его топчан тоже занят. «Тетка, наверно, в горнице постелила», — подумал. Пристроил стеганку и кубанку на гвоздь, прошел в горенку. Лампа на стене чадила. Склонившись, сидел за столом по виду командир. Без шапки, в шинели, в ремнях. Под локтями — мятая, потертая карта-десятиверстка. Казалось, он дремал. На скрип двери поднял голову. Худое усатое лицо с прямым крупным носом. Лоб высокий, мучительно изборожден глубокими складками. А в глазах, серых, холодных, с воспаленными бессонницей веками, — застаревшая усталость. На петлицах — две зеленые шпалы. «Замполит», — догадался Ленька.

Поздоровался. Замполит в ответ шевельнул светлыми прямыми бровями, спросил повелительно:

— Где это гудит, знаешь?

— В Зимниках, наверно. — Ленька пожал плечами. — А то и дальше, в Гашуне..

Вытащил он из коробки немецкую сигаретку, взял в рот. Угрюмо глядел на мутный огонек в лампе,

— В Гашуне, говоришь…

Устало поправил рукой жесткие русые волосы, сомкнул воспаленные глаза.

Огляделся Ленька. Тетка Явдошка свернулась клубочком возле пачки, на полу. Кровать разобрана, постлано и на сундуке. «Ему кровать оставила, — подумал, — а это мне…» Прошел на цыпочках к сундуку. Лег в штанах, рубахе.

Не спалось. В сенцах загремело. В горенку стремительно открылась дверь. На пороге — стройный лейтенант, весь в ремнях, в длиннополой подогнанной шинели. Легко, умеючи бросил руку к желтой цигейковой ушанке:

— Товарищ гвардии майор! Наши! Вот они… На одном переходе. Завтра будут. Третья гвардейская…

Лицо у лейтенанта круглое, мальчишеское, а глаза яркие-яркие…

— Вот гляньте!.. -

Посторонился, ладно щелкнув каблуками. Из темной комнатки шагнул на свет коренастый военный в новехоньком дубленом полушубке. На животе — красноложий автомат «ППШ». Топнул мягко валенками, игриво поприветствовал, скаля крупные чистые зубы:

— Привет морским волкам! Вот они где… пропащие. А мы вас уже отпевать собрались…

Сбавил пыл, встретившись со строгим взглядом замполита. Отрапортовал по всей форме:

— Капитан Чернов! Начальник разведки Третьей гвардейской Особой дивизии!

— Здравствуйте, товарищ гвардии капитан… Ленька видал, как у майора дернулись под усами губы. Пожимал руку разведчику, а сам пониже надвигал на повлажневшие глаза брови. Сел опять на скрипучий стул, уткнулся в карту.

— Доложите обстановку. Капитан улыбнулся, разводя руками.

— Обстановка нормальная. К свету явится сюда головной батальон. С ним и гвардейские минометы, катюши. Запоют они в Денисовке… Где моряк трое суток грудью брал, там катюшам ровно на пять минут пения. Шашлык от фрица будет.

С раскрытым ртом слушал Ленька слова разведчика.

Старшина выдал Леньке из своих «загашников» продырявленную пулями шинель и шапку-ушанку. Повертел его кубанку, подул на курпей — жалко бросать вещь, — сунул в мешок: пригодится. Взамен дал морской ремень. Недовольно глядел, как он подпоясывается, потом спросил:

— А плавать хоть умеешь?

— На Салу вырос.

— Гм, Сал… Переплюнуть его зажмурки можно. А море настоящее видал?

— Нет.

— То-то… Ну, ступай, «полундра».

Ленька хитро подмигнул старшине, подбросил плечом винтовку и пошел.

Вот когда сбылась его мечта. Хотелось, правда, в кавалерию и особенно — в танкисты. А попал в пехоту. Шут с ней, пехотой. Главное, не упустил раскаленное добела, как кусок железа, время — встал с оружием на защиту Родины. Не рядом с отцом, как думалось. Черная, злая сила разделила их пропастью, не оставив для прохода даже узкой тропки.