Баллады снова солгут [Хель Шмакова] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

не кипятись, Белка. Испытаешь товар-то?

— На ком, на тебе, может?

— Я не гожусь. О мою шкуру и не такие сломаться могут.

— В «Стерве» испытаю.

— Я не верну деньги.

— Да куда ты денешься-то, Коуп? Вернёшь, как только поймёшь, что я перестану приносить тебе эль, и в двери «Стервы» тебе придётся протискиваться самому.

Оружейник захохотал:

— Ты не можешь быть такой жестокосердной, лесная дева! Если развалину вроде меня перестать поливать живительным питьём, она очень быстро зарастёт вонючим мхом.

— И ей будет поделом. Гони уже стрелы.

— Нетерпеливая какая! Лучше смотри-ка, что покажу.

В первую очередь он показал мне свою широкую спину, которую тут же спрятал за жалостливо скрипнувшей дверью мастерской. На миг стало видно потухший горн. Затем она скрипнула ещё раз, и он бесцеремонно бухнул передо мной своё сокровище.

Если сначала я обозвала это «сокровищем» с немалой долей ехидства, то теперь, разглядывая, поняла, что зря. Вязь узоров, неуловимо похожих не то на плющ, не то на круги по воде. Дуга, схожая с разлётом лебединых крыльев. Я осторожно коснулась тонкой, как лютневая струна, тетивы.

— Коуп… — я была поражена и заворожена. — Сколько же ты убил на него времени?

— Ровнёхонько десять минут, зверёныш, — заверил меня оружейник, показывая клыки в своей самой милой улыбке. — Презабавный случай.

— Как это?

— А вот так. Помнишь, я тебе говорил про гробокопателей? Ну так вот, с луну тому назад заходит ко мне парнишка, щуплый такой, как щепка, даже кулак сильно сжать не в состоянии — и показывает мне это чудо. Ну я-то знаю, что почём, а вот он — видно — вряд ли…

— Значит, не твоё творение?

— О-о, брось. Я думаю, хуже оно от этого не стало?

— Не-е. Давай дальше.

— …и говорит он мне этаким голоском часовенного евнушка из хора: «Этот лук я принёс из-за Девяти Стражей — видите, эльфийский. Хочу за него девятьсот золотых эффинов».

— Прямо-таки из-за Девяти Стражей? — усомнилась я, смеясь.

— Ещё чего! У него наверняка и до предгорий добраться кишка тонка. Но лук действительно эльфийский, я вижу. Да мало ли на нашей земле эльфов-то полегло? В лес на пять лиг зайди — на каждом шагу могилы… а над их вещицами время не властно. Я, значит, спрашиваю: «Сколько-сколько?». Он аж побледнел, бедолага, и повторяет: «Девятьсот». А я все-таки делец. Засмеялся я… — на этой части я уже представила в красках все произошедшее и от души посочувствовала незадачливому гробокопателю, — и предложил ему пятьдесят эффинов. Тот затрясся, как осиновый лист, и отдал.

— Ты его нагрел монет этак на пятьсот, — проворчала я. Лук приковал мой взгляд намертво.

Коуп снисходительно ухмыльнулся.

— Поверь, дорогуша, ты и вполовину не представляешь настоящую цену этой вещицы. Я мог бы дать ему золота столько, сколько сам вешу, и ещё остался бы должен.

— И зачем ты её мне показываешь? — осведомилась я, прикинув. — Я что, эффины чеканю, по-твоему?

— Сойдёмся на ста, — ухмыляясь, сказал Коуп. — Или ста десяти. Бренчит небось в кармашках опосля Бигринова каравана?

Я подняла упавшую было челюсть и переспросила:

— Шутки шутишь?

— Могу ли я!

Я вытянула руку с луком, намереваясь положить его на прилавок. Расставаться с ним не хотелось, но замолченные долги вроде этих ничуть не лучше таких, которые у писца сургучом скрепляются. Коуп долго наблюдал за моими жалкими попытками и, в конце концов, сказал:

— Ему пятьсот красная цена, уж ты мне верь. Да и сама ведь оценила.

— Смешно, ага. На эти деньги можно избу построить.

— Вот именно. И кто у меня купит его задорого — в такой-то глуши? Да и ты мне столько эля перетаскала — можно считать, расплатилась. Или хочешь, чтобы хозяин за мной сам пришёл, уши гнилые роняя?

— Конечно, уж куда веселее выйдет, если он придёт за мной, — проворчала я.

— За тобой не придёт, — заверил меня Коуп. — Ну?

Пальцы сжимали лук и умоляюще вздрагивали.

— Да я за стрелами… В кармане всего десятка эффи медью, куда уж мне.

— Забирай! — рявкнул Коуп, выходя из себя. — Подумаешь, долг — СОТНЯ! Мне он почти даром достался!

— Эй, эй! — я заслонилась ладонью от его хмельного духа и вспомнила про Святошу, с которым рассчитаться будет куда легче. Стоило попытаться. Если у него что-то осталось, конечно.

Я пообещала, что скоро вернусь, и отправилась искать напарника. Когда я закрывала за собой дверь, в спину мне дышало злобно-покровительственное рычание оружейника.

Безлунными пасмурными ночами постоялый двор под названием «Луноликая Дева» — а среди постоянных посетителей «Бревноликая Стерва» — легче всего отыскивался по запаху, что шло на пользу всем. Сначала туда, держа носы по ветру, шествовали праздные мужчины, слегка путаясь в ногах. Затем тот же запах приводил в кабак их женщин, которые либо разделяли трапезу с возлюбленными, либо уволакивали их под родной кров. Печальные будни захолустья.

Святошу всё это заботило куда меньше, чем меня. Ему было без разницы, где