Путешествие в обратно [Юрий Николаевич Федотов] (fb2) читать постранично, страница - 2

возвращения из Самары надо кончать с дачей. Пора ветхому суденышку вернуться в семейную гавань. Хватит жить отшельником.

Вечером зашел к соседу по лестничной площадке попросить расписание электричек. Он работал на железной дороге. В Октябрьске останавливались две электрички утром. Одна в 6.30, другая в 10.00. Меня устраивала вторая. До Самары три часа езды. Буду в час дня.

Всю дорогу, пока ехал, смотрел в окно. Нахлынули воспоминания. Вспомнилось детство, юность, учеба в техникуме, женитьба. Что ни говори, а возвращаться на малую Родину после тридцати лет – очень волнительно.

Родную станцию, которую мальчишкой облазил вдоль и поперек – я не узнал. Все было незнакомо. Начиная с широкой асфальтированной платформы, моста через железнодорожные пути и двухэтажного вокзального здания. Вокзал и трехметровый забор, тянувшийся от него в обе стороны, были покрашены в синий цвет. Такую образцовую станцию я видел только в книге "Общий курс железных дорог", которую показывал мне сосед железнодорожник.

Если преобразившаяся станция удивила меня новизной, то дом, в котором я жил двадцать лет – поверг в шок. Первый этаж был изуродован полностью и походил на вывороченную челюсть из которой торчали зубы – магазинчики. Под моими окнами, забранными в решетчатые намордники, разместился магазин "Свет, двери, люстры". Но еще больше поразил безлюдный двор – поросший кустарником и старыми скрюченными тополями. Тридцать лет сделали свое дело. Повсюду, включая дворовую площадку, стояли припаркованные впритык автомобили. Вытоптанные газоны смотрелись так, как будто по ним прошло стадо бизонов. У подъездов исчезли скамейки, а железные, пожарного цвета двери, напоминали вход в подземный бункер времен войны. То, что было любо и дорого мне с детства, кануло в вечность. Это был чужой двор, мой – остался в моей памяти.

Дом тоже постарел. Сколько же лет ему? Кажется его построили в конце 1956 года, на территории бывшего посёлка имени Сталина. После войны поселку дали название "Безымянка". Район был заселен рабочими из авиационных заводов.

После перестройки все в одночасье развалилось, и жизнь пошла наперекосяк. Заводы-гиганты закрылись, десятки тысяч людей остались без работы. Чтобы выжить, многие не гнушались любой работой. Не найдя – шли торговать домашним барахлом на улицу. Страна превратилась в гигантский рынок. Лучшие специалисты, на которых много лет держалось самолетостроение всей страны, остались не удел. Димкин отец работал начальником цеха, после увольнения долго не мог найти работу, а потом, как и многие, стал пить, ну, и конец известен.

4.

Я поднялся на второй этаж. Вид лестничной площадки привел меня в ужас. Зеленые облезлые стены разрисованы пошлыми надписями и непотребными рисунками. Грязные ступеньки и неприятный запах дополняли общую картину. Не верилось, что когда-то это был Дом Образцовой Культуры Быта. На двери обитой потертым дерматином, висел доисторический черный звонок с серой от грязи кнопкой в центре. Звонок был прилеплен скотчем к косяку двери.

Едва я прикоснулся к кнопке, как дверь тут же распахнулась. На пороге стоял Димка. Мы крепко обнялись, как родные братья, которых жизнь разбросала по свету.

Он сильно изменился. Посидел, обзавелся козлиной бородкой, отрастил "пивной" животик. Неизменными остались очки на изоленте в круглой оправе и клетчатая безрукавка.

Длинный просторный коридор, походил на склад букинистического магазина. Стопки пыльных журналов, старые газеты и книги лежали вдоль стен.

– Проходи, в..зал, – Димка сгреб какие то бумаги со стула, бросил их на диван. – Располагайся.Я сейчас что нибудь сварганю.

Он ушел на кухню. Я окинул взглядом холостяцкое логово моего друга. Давно я здесь не был. Комната сильно изменилась. От старого дизайна остались только полки, сделанные руками дяди Вани – Диминого отца, да выгоревший на солнце сервант советских времен. В "зале", как называл ее хозяин, в центре стоял большой круглый стол заваленный листами исписанной бумаги, шахматная доска с незаконченной партией и несколько головоломок разных конфигураций. Мое внимание привлекла головоломка в виде двух сросшихся кубиков. Повертев "близняшек" в руках и не зная что с ними делать, я положил обратно на стол.

На книжных полках, расположенных по периметру комнаты, стояли старые книги. Те, которым не хватило места на полках, лежали на полу, сверху на серванте, на подоконнике рядом с давно высохшим фикусом, под столом и даже на диване.

В комнату вошел Димка, поставил поднос на стол, а шахматы и головоломки сдвинул в сторону. На подносе красовались аппетитные бутерброды с сыром и колбасой и маленький чайник с чашками в горошек. В сахарнице, в виде квадратных сахарных кирпичиков, лежали подушечки – любимые конфеты нашего детства.

– Извини, дружище за холостяцкий бардак, но как говорят: "Не красна изба углами, красна пирогами." Пирогов сам давно не пробовал, крепкого не держу тоже. Вот чайком балуюсь. Правда одно