Дю Геклен [Жорж Минуа] (fb2) читать постранично, страница - 2

поэмы Кювелье, его происхождении, особенностях, исторической и литературной ценности^[3].

Вслед за Жан-Клодом Фоконом, давайте подытожим, что мы можем ожидать от поэмы Кювелье. Прежде всего личность автора. Кем был этот Кювелье? "Вероятно, священнослужитель, весьма близкий к Двору, знающий, как обращаться с щепетильностью великих, и использующий прямые и оригинальные свидетельства о Дю Геклене. […] Он безоговорочно поддерживал короля Франции и соответствовал менталитету своего времени, с его усталостью от затянувшейся войны, критикой церкви и ненавистью к евреям; он все еще испытывал ностальгию по крестовым походам. Его культурный уровень был довольно высок, но особенно хорошо он был знаком с эпическими произведениями своего времени, некоторые из которых, должно быть, были написаны в среде, очень близкой к его собственной"^[4].

Этот священнослужитель, вероятно, не был лично знаком с Дю Гекленом, но которого он мог видеть во время своих визитов в Париж. Почему же он решил написать эту биографическую поэму? Некоторые предполагают, что это был заказ от молодого герцога Орлеанского, большого поклонника коннетабля. Жан-Клод Фокон более точен: "В конце концов, мы склоняемся к гипотезе, которая вызывает меньше всего возражений и лучше всего отражает необычайно изменчивый характер, рукописных традиций: Кювелье, был профессиональным писателем, очень близким ко двору, воспользовавшимся смертью коннетабля как очень красивой и легко продаваемой темой, даже если предположить, что его оригинальный текст сознательно изменялся переписчиками, возможно по заказу"^[5].

Каковы были источники Кювелье? Несколько точных деталей указывают на его личные воспоминания, в частности, о пребывании Дю Геклена в Париже. Это придает достоверность литературному портрету коннетабля. Однако в большей части своего рассказа Кювелье использует устные свидетельства, о чем он сам неоднократно заявляет; особенно ценными являются свидетельства секретарей Дю Геклена, таких как Эли, которые писали его письма и читали их ему. Он, конечно, также использовал свидетельства герольдов — средневековых военных "репортеров", которые отвечали за составление и распространение отчетов о сражениях. Примечательные подробности, касающиеся сражения при Кошереле, в частности, указывают на свидетельства его участников. Наконец, Кювелье несколько раз заявляет, что он использовал письменные источники, такие как тексты на латинском из архивов Сен-Дени. Как считает Жан-Клод Фокон, это могут быть, продолжатель Chronique de Richard Lescot (Хроники Ришара Леско), продолжатель хроник Гийома де Нанжи, третья часть хроник Жана де Венетта, а также некоторые другие тексты, использованные в Chronographia Regum Francorum (Хронографе королей франков), монахом-бенедиктинцем из Сен-Дени.

Насколько мы можем доверять Кювелье? Его предрассудки достаточно видны ― это враждебность к церкви, особенно к светскому духовенству и иерархии, ненависть к иудаизму, женоненавистничество, которое проявляется во многих эпизодах. Он интересуется только публичной деятельностью, полностью игнорируя личную жизнь Дю Геклена. Он разделяет с некоторыми современниками увлечение крестовым походом, в котором видит лишь борьбу с язычеством, и посвящает, например, 45 % своего текста испанской экспедиции, тогда как она занимала не более 5 % карьеры Дю Геклена.

Кювелье также искажает правду, иногда намеренно, приписывая Дю Геклену больше полномочий по принятию решений, чем он имел. Он приукрашивает факты, увеличивает цифры и, прежде всего, делает намеренные пропуски: это очевидно для последних лет жизни коннетабля, где остается огромный пробел между 1373 и 1379 годами, тем самым умалчивая о событиях, которые могут очернить память его героя.

Хронологическая и географическая неточность является для нас еще одним большим недостатком его поэмы; идентификация мест часто затруднена, ошибки и путаница многочисленны: достаточно сказать, что Кювелье говорит о Толедо как о морском порте! Он никогда не указывает даты, иногда путает порядок событий и искажает имена людей до неузнаваемости в некоторых случаях: маршал Одрегем может с одинаковым успехом стать как "Drandehan", так и "d'Andrehan", или принять пятнадцать других различных форм. В восьми оригинальных рукописях насчитывается почти тридцать вариантов этого имени.

Добавим, что произведение Кювелье задумано как chanson de geste, и поэтому оно следует определенным условностям, которые могут способствовать искажению фактов. Упомянем значительное место в поэме, отведенное сверхъестественному и чудесному, предзнаменованиям, предвестиям и разным гороскопам, некоторые из которых биографы коннетабля до сих пор принимают как исторические факты: Тифен предсказывает блестящее будущее Бертрана по звездам; обращенная еврейка предсказывает ему славу; Карл де Блуа видит во сне свое неизбежное поражение