Кораблекрушение [Вадим Иванович Кучеренко] (fb2) читать постранично, страница - 3

– Или каким-нибудь морским чудовищем, надумавшим сыграть с нами злую шутку, – добавил Иванко, и было непонятно, шутит ли он сам.

Серафиму подобное предположение не понравилось, но он не осмелился перечить вслух, видя, что его хозяин чем-то расстроен и необыкновенно замкнут, и только недовольно буркнул себе под нос что-то нелестное об Иванко и его приятелях из морских глубин. Продолжая ворчать, Серафим забрался снова в лодку, которую недавно покинул и которую совместными усилиями они вытащили из моря, насколько позволял берег, круто уходящий вверх, и, устроившись как можно удобнее, закутавшись во все одеяла, немедленно погрузился в сон, грубо прерванный за несколько минут до того ударом днища утлого суденышка о каменистое дно.

Иванко жестом показал молодому мужчине, чтобы он шел за ним, и повел его сквозь туман одному ему ведомой тропой. Они шли неожиданно долго. Обходили каменные глыбы, неожиданно возникающие из тумана и встающие на их пути, перепрыгивали узкие, но глубокие ущелья, на дне которых, сжатая скалами, ярилась черная вода; то взбирались наверх, цепляясь за выступы в скалах, то прыгали вниз, рискуя сломать себе ноги; и казалось, что путешествие их никогда не закончится, потому что крошечный до этого остров, всего-то несколько десятков метров в поперечине, либо вдруг увеличился в размерах, либо просто водит их по кругу.

Наконец, когда они взошли на самую вершину скалы, которая, собственно, и была островом, Иванко остановился и рукой придержал своего спутника, предостерегая. Тот едва не наступил на небольшой, сложенный из свежевскопанной земли вперемежку с камнями, холм с воткнутым в него крестом. Крест был примитивный, из двух веток, перевязанных обрывком веревки. Холм имел правильную форму прямоугольника, указывавшую на то, что его создала рука человека.

– Здесь, – кивнул Иванко.

Мужчина встал перед могилой на колени. Слезы потекли по его красивому бледному лицу, свидетельствуя о страдании, но при этом глаза Яна оставались безучастными, словно наблюдали за всем происходящим со стороны. А глаза Иванко были полны такой тоски, что можно было признать за рыбаком более близкое родство с тем, кого оба они оплакивали.

– Как это случилось? – не оборачиваясь, спросил Ян, когда миновал первый прилив горя.

– Яхта ночью налетела на подводные скалы. А вскоре начался шторм. Им надо было переправиться на спасательных шлюпках на остров. Но они промедлили, и все погибли. – Иванко помолчал, словно вспоминая, и продолжил. – Я нашел ее утром на берегу. На поясе была привязана сумка с бумагами. В ней я нашел фотографию, по которой признал тебя.

– А затем принес ее сюда? – Ян обернулся, во взгляде его омытых слезами глаз мелькнула тень недоверия.

– Я не мог отдать ее морю, – попытался объяснить Иванко. – Она из другого мира. Ее место не там. И не здесь. Ее место на небе.

Иванко видел, что его слова не убеждают мужчину, потому что он не понимает их истинного смысла. Он смолк и отошел, оставив Яна одного у холма. За несколько шагов туман не позволял ничего разглядеть. Он сел на землю и замер, став до странности походить на одного из каменных идолов, которыми изобиловал остров. Их было много, самых невероятных форм и размеров, и если их создала природа, то нельзя было не поразиться ее фантазии. Но сам Иванко всегда считал, что некогда идолов сотворили пришельцы с неба, таким способом оставив память о себе на земле. Но это были не ангелы, о которых говорят в церкви, а существа, населяющие другие планеты, с далеких звезд. Отрицая ангелов, не принимал он в расчет и Бога. Иванко был закоренелым язычником, и не творил себе кумира на небесах. Так было до того дня, когда он нашел женщину, поразившую его неземной красотой, даже после своей смерти. Впервые в его жизни Бог получил право на существование. Крест, который он поставил на ее могиле, был своеобразным пропуском в рай для утопленницы. О райских кущах Иванко не знал ничего. Но он слышал от кого-то и запомнил, что там лучше, чем на земле.

Они вернулись к полудню. Шторм заметно стих, но сизые тучи с прожилками молний продолжали застилать небо, предвещая новую бурю. Серафим спал, закутавшись с головой в одеяло и нимало не заботясь, что лодку едва не унесло в море, и лишь валун, который обнажила ушедшая вода, задержал ее. Его не стали будить. Иванко разжег костер, протянул к огню озябшие руки. Языки пламени быстро согрели их, не оставив и следа от ожогов на продубленных морской солью пальцах. Ян прилег рядом с костром, закрыл глаза, и было непонятно, спит он, утомленный, или грезит о чем-то. Проснулся Серафим, выбрался из лодки и, ежась от холода и ругая, на чем свет стоит, погоду, принялся готовить обед. Никто не отозвался на его