Осторожно, двери закрываются [Андрей Валерьевич Мартынов] (fb2) читать постранично, страница - 3

нужно будет обязательно дать им хорошенько отдохнуть».

– Санек, – вдруг слышу тихий голос друга, – там выход в сторону улицы «Коминтерна». Мы часто ходили с ней в «Художественный». Это кинотеатр возле метро. Там ещё рынок рядом. Когда билетов не было, мы в метро прятались от дождя. Сидели на второй лавочке.

– Согрелся, братишка? – обрадовался я хоть и тихой, но уже плавной речи друга.

– Да, согрелся. Отпустило немножко – не так уже болит.

Друг говорил и смотрел на меня не отводя взгляда.

– Знаешь, какая она у меня хорошая! – на лице Володьки проявилась едва заметная улыбка.

Я решил поддержать разговор:

– А что вы на второй лавочке-то сидели? Почему не на 3-ей? Не любите нечётные числа? – попробовал пошутить я.

– Да на 1-й как-то не так удобно было, а дальше идти не хотелось. Хотелось поскорее обняться, мы частенько успевали промокнуть под дождём. А в обнимку теплее.

– А зовут-то как твою подружку?

– Мария.

– Маша, значит, – кивнул я другу.

Друг снова улыбнулся и продолжил:

– Я тут уснул и, знаешь, интересный сон видел.

– А ну, давай, давай рассказывай!

– Яркий солнечный день. Тепло. Лето. Небо голубое-голубое. Лёгкий ветерок. Мы с Машей гуляем. Идём от Карманицкого переулка, где мы жили до войны, мимо нашей школы в сторону «Художественного». А из школы выбегает девчушка лет восьми и с распростёртыми объятьями к нам кидается и обнимает.

– Так у вас дочка есть? – интересуюсь я.

– Да не успели, – отвечает друг, – но во сне почему-то мы были одной семьёй.

– Так вы расписались? Успели?

– Нет, не успели. Только заявление подали в ЗАГС.

– Да, да, там срок на обдумывание дают. Сразу не расписывают.

Я достал из планшета свой блокнот и быстро записал название улицы и переулка, про рынок возле кинотеатра и про школу.

– Вот, видишь, – говорю ему я, – скоро уже доедем. Потом подлечимся и вместе в твою Москву любимую поедем.

Я стараюсь говорить бодрым и весёлым голосом. Мой друг лежит, не шевелится и смотрит мне в глаза спокойным и уставшим взглядом.

– Что-то в сон клонит, – говорит он.

– Вот и хорошо. Ты поспи, поспи. Нам ехать осталось пару километров.

Володька закрывает глаза. Я иду рядом, поёживаюсь – все-таки не лето.

Чтобы согреться, я решил остановиться, попереступать с ноги на ногу и немного попрыгать. Прыгаю и хлопаю себя руками по бокам. Потом догоняю телегу, смотрю, Володька уснул. По крайней мере, глаза закрыл и не разговаривает.

* * *

«Станция Арбатская», – чётко выговаривает диктор в вагоне метро.

Я выхожу из вагона и прохожу немного в середину станции, в проход между резными колоннами. Оглядываюсь по сторонам.

«Какая из этих лавочек вторая?» – размышляю я, – «с той или с этой стороны?»

Потом смотрю на вывеску над головой, на ней указатели. Читаю.

– Так, а почему нет улицы имени Коминтерна? – я не замечаю, что произнёс эти слова вслух.

– Так переименовали Коминтерна в имени Калинина. Ещё в 46-ом, – говорит мне один из прохожих и, по всей вероятности, москвич.

– А в какую сторону Калинина? – быстро реагирую я на ответ прохожего.

– Идёмте за мной. Я вам покажу.

Я стараюсь догнать прохожего, но он молод, и его ноги, видимо, в болотах не мёрзли. Мои так быстро уже ходить не могут.

Так мы проходим почти всю станцию. Смотрю, прохожий, наконец, остановился, чтобы дождаться меня.

– Вот сюда выход на Калинина.

– Спасибо вам огромное! – благодарю я.

– Не за что, – улыбается молодой человек, поворачивается и уходит в сторону эскалатора.

Я снова оглядываюсь. Почти весь народ со станции уже ушёл. Стало тихо и пусто.

Возле колонны с правой стороны на лавочке сидит какая-то девочка. В руках у неё книга. Никакой женщины на второй лавочке не видно.

«Может, посидеть и подождать?» – думаю я, а сам почему-то не отворачиваю взгляда от ребёнка с книгой. Она это заметила и тоже смотрит на меня, но книгу не закрывает и не убирает.

«А ну-ка я у неё спрошу», – и я иду к девочке.

Она кладёт книгу на сумку, точнее портфель, который лежит рядом, взгляд от меня не отворачивает и медленно встаёт.

Подхожу. Освещение на станции не слишком яркое, но черты лица видно хорошо. Девочка смотрит на меня как-то странно. Хотя, может, это мне только показалось. Но её красивые глазки быстро бегают с одного моего глаза на другой, лобик слегка наморщился, крохотные бровки немного нахмурились, и она как-то слегка прикусила нижнюю губу, которая к тому же начала чуть подрагивать.

Она ждёт, что я скажу, а я остановился и забыл, что хотел спросить, и даже немного растерялся почему-то.

– Скажите, – начинаю я, – здесь, вот тут, – я пытаюсь найти правильные слова, чтобы не запутать ребёнка, – на второй лавочке…

Снова ищу слова, но меня как переклинило – стою и молчу. Выручил ребёнок:

– Вы маму ищете? – она говорит медленно и слегка дрожащим голосом, – Вы мой папа?

Я зачем-то полез в карман пиджака за письмом, которое мне дал Володька, а сам вижу: на глаза девочки навернулись маленькие слёзки. Она не смогла дождаться