Главный секрет [Наталья Анашкина] (fb2) читать постранично, страница - 3

закрутила кран потуже.

Дальше по коридору шли еще три двери. Одна в санузел, другая в мою комнату и третья в мамину спальню. Вот в последнюю дверь заходить мне хотелось меньше всего. Усиленно борясь с желанием наплевать на всё и сразу же пройти к себе, я всё же остановилась возле неё. Постояла, прислушиваясь. Тишина. Слышно лишь как беспокойно, словно попавшая в силки птичка, забилось моё сердце. Решительно выдохнув, я повернула ручку и толкнула дверь в мамину спальню.

Первое, что как обычно ударило в нос, был запах травяных настоек и лекарств. Разные бутыльки и коробочки были хаотично разбросаны по поверхности прикроватного столика. Казалось, что кто-то пытался очень быстро найти конкретное снадобье и никак не мог справиться с этой задачей. Конечно, этим кто-то могла быть только моя мама. Она лежала на кровати поверх пушистого пледа и как будто дремала.

– Снова приступ? – спросила я, точно зная, что на самом деле ничей сон не потревожу.

Мама зашевелилась на кровати и, увидев меня у двери, опустила ноги на пол. Вид у нее был усталый, под глазами залегли темные круги.

– Так и будешь стоять в пороге? – спросила она, тем самым проигнорировав мой вопрос.

Я неопределенно дернула плечом, что в принципе могло означать, что угодно. Мама продолжала выжидательно смотреть в мою сторону, и я нехотя пояснила:

– Много заданий. Хочу сделать всё побыстрее и лечь пораньше. Ну, так что? Тебе опять было плохо? – Я нетерпеливо переступала с ноги на ногу, будто взволнованный марафонец на старте.

Мама встала и неспешно прошла к окну. Там она взяла висящий на спинке стула кардиган и, зябко поёжившись, набросила его на плечи. Затем она раздвинула плотные темно-синие шторы, но в комнате стало не намного светлее.

– Как грустно без солнца, – тихо отозвалась она и замолчала на некоторое время, глядя куда-то вдаль.

Всё это время я продолжала стоять в пороге, как безмолвная статуя. Это была наша привычная «холодная пикировка». Мы не ссорились напрямую, но взаимное игнорирование обоюдных вопросов стало уже привычным стилем в нашем общении.

Наконец маме надоело созерцать пейзажи за окном, и она снова повернулась в мою сторону. Я чувствовала, как в этот момент её глаза пытаются перехватить мой взгляд. Но, как и всегда, я ускользала от всяческого контакта с ней. Скрестив руки на груди, я облокотилась на дверной косяк.

Закрытая поза. Закрытая душа…

– Было бы приятно всё-таки услышать ответ на мой дважды заданный вопрос. – Ссориться не хотелось, но и уходить ни с чем тоже.

– Ты можешь не беспокоиться и идти заниматься, – вздохнула мама, как мне показалось, устало и даже слегка обреченно. – Да, приступ был, – добавила она с небольшой паузой. – Но сейчас уже всё хорошо.

– Ждешь кого-то? Может, отменишь?

– Уже отменила. Завтра проведу занятия в обычно режиме. Иди, Кэтти. Ужинать я не буду, слабость еще не прошла.

Мама снова села на кровать и потерла виски. Я аккуратно закрыла дверь и теперь уже с чистой совестью направилась в свою комнату.

*******

После переезда в Нью-Йорк мама зарабатывала нам на жизнь тем, что давала частные уроки для младших школьников. В первое время она думала о том, чтобы устроиться куда-то на постоянной основе. В частной школе было бы лучше, но и муниципальная была бы подходящим местом работы. Однако вместе с переездом пришла и болезнь. Репетиторство тем самым позволяло корректировать своё время с учетом непростых обстоятельств.

Впервые мама почувствовала себя нехорошо примерно на втором месяце нашего проживания в Нью-Йорке. Это нельзя было назвать приступом в том понимании, какое мы вкладываем в него сейчас. Так, лёгкое недомогание, сопровождаемое слабой головной болью, не более того. Уже через несколько минут мама снова чувствовала себя прекрасно.

В следующий раз это повторилось лишь через пару месяцев, и никто из нас не связал эти случаи как закономерность. Но когда головные боли начали проявляться всё чаще и всё сильнее, стало очевидно, что называть их случайными уже нельзя. Позже к головной боли добавился сильный озноб, сопровождаемый лихорадкой и высокой температурой.

Разумеется, были различные клиники и доктора, как светила своего дела, так и откровенные шарлатаны. Были сданы десятки анализов, и проведено множество других всевозможных проверок для определения недуга моей матери. Но, как бы парадоксально это не звучало, до сих пор считается, что пациентка Маргарет Кларк официально ничем не больна. По всем показателям организм мамы был совершенно здоров и не требовал лечения. Это было удивительно и казалось невероятным, но оставалось фактом. Все те лекарства, которые горой возвышались на прикроватном столике в её спальне, были всего лишь разного рода обезволивающими, жаропонижающими и укрепляющими иммунитет средствами. Были там и биологически активные добавки, комплексы витаминов и прочие, по сути, бесполезные снадобья.

Лечащие доктора в итоге разделились на два лагеря. Одни считали случай мамы весьма