Алмаз, погубивший Наполеона [Джулия Баумголд] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (151) »
* * *
Наконец он появился, растрепанный, с большой связкой бумаг. На иных все еще сохранились толстые печати с гербами старинных родов, на других — печати сменявших друг друга революционных правительств. Восковые осколки треснувших печатей сыпались на пол. — «Регент» принадлежал королям. Мне ни в коем случае не следовало возвращать его, — сказал он, после чего позволил мне взять бумаги. Я решил, что буду писать эту историю по вечерам, ради отвлечения от попыток поведать о жизни императора в моем «Мемориале». Я буду писать в то самое время, когда он бывает погружен в чтение «Илиады» или «Одиссеи», Геродота, Плиния или Страбона. Он читает о престолах прошлого и об античных войнах, о мертвых героях и завоевателях, почти равных ему. Он читает о родах, которые восставали друг на друга. Иногда же он рассказывает истории из своего прошлого или декламирует пьесы на голоса, а мы все внимаем, забыв о своих распрях и ревности. — Не заняться ли нам сегодня вечером комедией — или трагедией? — говорит он, а потом посылает моего сына, Эммануэля, за какой-либо пьесой. Чаще всего это оказывается трагедия. Пока нам не предлагают сесть, мы просто стоим или прислоняемся к сырым стенам, и в этом подобии придворного этикета он видит последние следы своего могущества. Между бывшими генералами и маршалами Франции разносят плохой кофе лакеи в полных ливреях — серебряные кружева на них так же поношены, как и галуны на формах. Для очищения воздуха в чашах из позолоченного серебра горит сахар. Среди нас не бывает англичан, ибо те из наших тюремщиков, кто занимает высокое положение, отказываются именовать его «сир», а других он видеть не желает. Когда он не будет принимать, когда заболеет, будет чесаться до крови от зуда, который всегда мучил его, или сляжет с головной болью, положив холодную салфетку на большую голову (голова его с каждым годом становится все больше), я примусь слагать воедино историю этой блистательной и проклятой вещи. Я помню, что бриллиант этот такого размера, какой получается, если соединить указательный и большой палец в кружок. И еще он необычайно прозрачный. В этих поисках мне придется протянуть нить в глубь истории так же, как я это сделал в моем «Историческом и географическом атласе». Я буду следовать за камнем в прошлое, из моего времени вспять, по неизвестным тропам и неведомым местам. Император и я, мы одинаково ощущаем, как растворяемся в тусклой безмирности этого острова, а в это время бриллиант остается в мире, неизменный, как все вещи. Фарфоровая чашка, тарелка, чаша для сахара со сценками из жизни Древнего Египта, сделанная на фабрике в Севре, стол со всеми императорскими дворцами, изображенными в мраморе, — все эти вещи переживут нас. Я уже начал верить, что поставленная мною задача может быть решена, коль скоро у меня под рукой имеются эти документы. Остальное можно дополнить вымыслом. Многие годы я провел за составлением моего «Атласа» и накопил множество фактов, но теперь должен освободиться от всех этих таблиц и карт. Работать с императором всегда было делом изнурительным, и мне просто необходимо какое-нибудь отвлечение, что-то такое, что поможет мне выйти за пределы ситуации, навязанной нам всем. Мне необходимо отрешиться от этого острова, как я делаю, когда описываю жизнь императора. В отличие от императора я хочу чего-то постоянного, совершенно противоположного человеку, который занимал мои лучшие часы, — чего-то, что будет мне подвластно. Кроме того, я всегда испытывал интерес к драгоценным камням. Император называл меня своей сорокой, потому что меня всегда тянуло к мелким блестящим вещицам. Когда мы гуляем, именно я подбираю кусочки слюды, покрытые лавой камушки, а он в нетерпении постукивает маленьким розовым бутоном своей туфли. — Вы никогда не бросаете то, что подбираете, — заметил он однажды. «Регент» был найден, потом потерян, спрятан, украден и вновь найден. Он вернулся к славе, он вернулся в мир, но я очень сомневаюсь, что подобное может произойти с кем-либо из нас. По временам я остро ощущаю свое положение: я — узник узника, и поставил в таковое же положение своего сына Эммануэля, которому сейчас пятнадцать лет.- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (151) »
Последние комментарии
4 часов 25 минут назад
4 часов 44 минут назад
4 часов 52 минут назад
4 часов 54 минут назад
4 часов 56 минут назад
5 часов 14 минут назад