Когда Фортуна влюблена (СИ) [Альма_] (fb2) читать постранично, страница - 2

Гости сразу же столпились вокруг и заговорили с ним почти одновременно. Поначалу Эмиль чувствовал себя неловко и не совсем понимал, что следует отвечать на их вопросы, но со временем — то ли под влиянием дорого шампанского, то ли попав под очарование своего нового амплуа, — совсем скоро он позабыл о всякой стеснительности и собрал вокруг себя дюжину заинтересованных лиц. Пусть Эмиль и не знал, как следует себя вести на подобного рода сборищах, но каким-то таинственным образом в нем пробудилась способность располагать к себе других людей. Этот навык, столь необходимый для существования в тесном кругу элитного общества, у молодого художника как будто был заложен от рождения. Он на лету схватывал, где следует приврать, где слегка задереть нос, а где, наоборот, проявить скромность. А если его манеры где-то были грубы или неуклюжи, то это лишь придавало ему особенный шарм. Для всех он стал диковинкой, чем-то интересным, заманчивым. Да и, признаться, найти общий язык с почитателями собственного творчества не составляет особенного труда.

Стоит отметить, Эмиль был хорош. Он мигом внушил симпатию гостям и быстро завел нужные знакомства, как будто вернулся в пруд, из которого его выловили по ошибке. Его обаяние и искрометный юмор произвели впечатление, и уже к концу приема у Эмиля была масса приглашений на всевозможные вечера, выставки и обеды.

Он так увлекся, что Фортуна уже и не была ему нужна. Она отошла в сторону и притаилась в углу у одной из картин, которая гостям пришлась по вкусу меньше всего.

— Говорят, вы нашли это сокровище на улице, Madame?

Это был месье Бенуа из Парижа. Хотя настоящее его имя было другим.

— Попрошу без оскорбительных намеков, Monsieur.

Фортуна решила подыграть, но, конечно, она сразу поняла, что в облике человека к ней пришло Время.

— О, прошу меня простить. Ни в коем случае не хотел обидеть. Всего лишь поражаюсь вашей смелости.

— В чем же моя смелость?

— Ну как же. Брать под крыло чужого — значит, обрекать себя на риск. Зачем возиться с незнакомцем, безродным бедняком, тратить на него силы, время и деньги, которые с большой вероятностью даже не окупятся? Нужно быть либо безумцем, либо очень любить эксперименты, чтобы отважиться на такой шаг.

— Либо быть мной, — усмехнулась Фортуна и сделала глоток мартини.

Месье тоже улыбнулся.

— А еще нужно быть чертовски удачливым проходимцем, чтобы заслужить ваше внимание. Вы так не считаете?

Фортуна напряглась

— Я могу вас понять, Madame. Такого рода наставничество несет в себе свои преимущества. Начинаешь забывать о том, каким грешником был раньше, и обретаешь особенное чувство — словно встал на путь благодетели. Изумительное ощущение, не правда ли? — он тоже сделал глоток. — Но все же будьте осторожнее. Жалость ни к чему хорошему не приводит.

Фортуна молчала. Знал ли бог Времени о том, что случится в будущем? Был ли этот визит предупреждением, попыткой предостеречь от беды?

— Мне тоже по душе эта картина, — месье вздохнул.

С минуту они оба рассматривали пейзаж в золоченой раме. Гибко изогнутые горы, тусклое солнце среди свинцовых туч и ливни, чьи струи мерцающими нитями сыпались на землю. Среди причудливых фигур пересекались две линии: золотая и ярко-алая. Крепко спутавшись они сцепились друг с другом и, казалось, никакая стихия не расцепит их. Вот только если приглядеться, заметишь, что одна из них вот-вот порвется.

— Тема более обыденна по сравнению с остальными его работами. Цвета мягкие и не сразу привлекают взгляд, но… в ней есть некая особенная притягательность. Вам так не кажется? — бог Времени усмехнулся. — Пожалуй, я ее куплю.

✻✻✻

Фортуна навещала своего подопечного из мира людей все чаще. И чем больше времени она с ним проводила, тем сильнее у Эмиля налаживались дела. Со временем он смог позволить себе снять хорошие апартаменты, одевался по последней моде и питался в самых роскошных ресторанах. Он забыл и про голод, и про нищету. Каждая новая улыбка Фортуны приносила ему баснословную прибыль, и уже спустя год он и сам успел позабыть, кем был до встречи с ней.

Конечно, Эмиль не забывал про Фортуну и всячески старался угодить ей. Он делал ей самые изысканные комплименты, водил ее с собой на премьеры кино и лучшие спектакли, называл ее своей музой, примой, говорил все те вещи, от которых она не могла устоять и не улыбнуться, он веселил ее, и ее смех набивал его карманы свежими купюрами.

С каждым днем Богиня Удачи привязывалась к Эмилю все сильнее. А его картины с каждым днем становились все более известными и желанными. Их все чаще брали на выставки, ими заинтересовывались богачи и знаменитые деятели искусства. Его работы обсуждали, критиковали, но чаще восхваляли и