Пропавший хворост [Роберт Оболенский] (fb2) читать постранично, страница - 5

кашлем. Туман застилал улицу, снег хлопьями падал с небес, и луна едва освещала путь. Прошел по Бауэри на север, миновал освещенную красными фонарями закусочную братьев Нам. На душе кошки скребут, что и как делать – не знаю и, главное: «Что это вообще всё было?»

Хотелось есть, спать, курить. И обязательно выпить, но не так чтобы просто, а прям в калину – до беспамятства. Вновь нащупал револьвер с пустым барабаном и всем сердцем пожалел, что там ни одного живого патрона, ведь будь он, я знал точно, на что его пустить.

Вслед мне свист, я обернулся. Ринат с Копченым стояли под козырьком у недавно сгоревшего дома.

– Да быстрее давай, – крикнул мне Копченый, хищно озираясь по сторонам. И видя мою понурую поступь, добавил громче, – Андрюх, шевели поршнями!

– Вы где были?

– Долгая история, – цыкнув сквозь зубы, ответил Копченый. – Главное, хворост перехватили, уже даже разгрузились на базе у Сизого.

– А лодка?

– Спрятали, – гордо добавил Ринат с той самой татарской гордостью – когда получается что-то втихаря взять и не отдавать ничего взамен.

– Да, есть еще дело, – заговорщически улыбнулся Копченый.

– Какое еще? – устало спросил я, зная, что ничем хорошим вся эта история не закончится.

– Мы когда по следу тому шли, мясо у столба нашли.

– Можешь не рассказывать, – отмахнулся я и попросил огня.

– Так вот, мы его Ли Квану разменяли уже на пайки и дюжину патронов.

– И вот какое дело, – наклонился ко мне Ринат, – у желтого брата мы пару саней заприметили, такие же переделанные байдарки, как наша.

– Ты хотел сказать – моя?

– Ага, – повеселел Ринат и осклабился желтыми зубами, – как наша.

– Цыган, ну-ка скажи мне, что этот татарин мне предлагает, а то вот за милю чую, керосином от этого дела несет так, что аж не продохнуть.

– Да, нормально всё будет, Андрюх. Ты заяву написал? – потирая ладони, спросил Копченый.

– Цвет я указывал, – тут же ответил я, проигрывая комбинацию в уме.

– Ну вот и славно, – расплылся в улыбке Копченый и хлопнул меня по плечу.

– Ты вот с такими данными и возвращайся через полчасика в отдел, – играя бровями, тепло пропел Ринат. – А мы пока к Ли Квану – сани в долг выкупим. Ну а потом, сам понимаешь.

– Понимаю, – подмигнул я татарину, а Копченый от такого расклада расплылся в улыбке и присвистнул, показав недостающий зуб на месте шестерки.

***

Ветер хлестанул по затянутому пленкой окну и воспоминания растворились в памяти, как и полбутылки Поповки. Я затушил бычок в обрезке банки, улыбнулся и вновь оживил в памяти лицо дежурного, когда явившись через полчаса в отдел, я дал наводку на лавку Ли Квана. Вспомнил вновь ту ночь, последующий переполох в Панту с облавой и последующим расстрелами за людоедство. И как наша троица стала единственными владельцами трех саней да без долгов. И как никогда прежде, ели мы досыта и работали без передышек, пьяные от усталости, но свободные в своих делах настолько – насколько человек в то время вообще мог быть свободен – дыша полной грудью.

«Да, было время, – подумав, тут же еще раз вспомнил лица всех друзей и врагов, – было и прошло».

Допил бокал, убрал пузырь за пазуху и поднялся. Выйдя из дома, аккуратно прикрыл за собой дверь. Шел к утесу, вокруг тишина – мгла. Вдали едва заметны разбросанные по долине землянки. В одних еще горит свет, другие сливаются с ландшафтом долины, и только проблескивающая луна нет-нет да играет бликом на затянутых пленкой окнах.

Ветер бьет в лицо, гонит рябь по заливу. А я иду с булькающей в так шагу бутылкой, хлещу из горла, и останавливаюсь у кромки обрыва. Вижу, как лунная дорожка стелится по водной глади, и сквозь Солнечные столпы уходит к большой воде знакомый буксир.

«Куда это Фёдорыч намылился в такую погоду, неужто рыбзавод с рейса вернулся? – отхлебнул из бутыли, брага обожгла горло и углями упала в пустой желудок. – Скорей всего так, – бросил взгляд на оставленную позади землянку. – Значит, будет вам рыба, а я наконец-то в море уйду».

***

Поутру был на причале, барометр успокоился и я готовил свой бот к выходу. На перекуре лежал на баке, полуденное солнце грело кожу, а я наблюдал, как после вестей о возвращении рыбзавода ожил поселок. Одни торопливо семенили к причалу, в сетках гремят пустые трехлитровые банки – отмыты от былого улова и готовы к обмену. Другие, обменяв пустую тару на закрученную в банки рыбу и припасы с большой земли, пыхтят под весом, да держат путь к дому.

В толпе я разглядел Эл с ребятней. Она толкала телегу с вымытыми стекляшками, мальчишки кружили рядом. Загасив бычок о палубу, я махнул им рукой, Эл лишь кивнула. А Джек с Брюсом уже неслись к моей лодке со всех ног. Я улыбнулся, бросил взгляд на рубку. В два прыжка оказался у руля, подхватил холщовку, в которую было завернуто давеча выменянное на компас ружье. Уложил в сундук, глянув на ребятню, подумал:

«Может она и права, не надо им пока о моем промысле знать, не хворост теперь добываю».

Прикрыв брезентом снаряжение для охоты, выскочил на