Отечественная война 1812 года глазами современников [Составитель Мартынов Г.Г.] (fb2) читать постранично, страница - 3

безденежный итальянский спектакль, 20 мая нового стиля, в котором Наполеон и все знаменитые гости должны были находиться.

Я достал билет и, сговорившись с князем П., моим соотечественником, пошел с ним в спектакль. Нас было только двое русских; места наши были посреди, так, что мы весьма хорошо могли осмотреть все, нас окружавшее. Театр был великолепно освещен. При входе Наполеона раздались рукоплескания и восклицания радости. С ним вместе вошли супруга его Мария-Луиза, император и императрица Австрийские, королева Вестфальская, короли Баварский^[4], Саксонский и прочие его союзники, и заняли приготовленные для них места в галерее, над ложами первого яруса, против сцены.

Актеры пели кантату, сочиненную по случаю присутствия двух императоров и императриц и положенную на музыку Мораклием, капельмейстером Саксонского короля; после кантаты представлена была сцена из оперы «Sargino»^[5]. Между великолепными декорациями виден был храм солнца с надписью: «Di lui men grande ed è men chiaro il sole» («Он превосходит и солнце величиною и блеском»).

Наполеон часто вставал во время антрактов, разговаривал и нюхал табак, трепля себя по толстому животу. Глубокие размышления изображались на смугло-желтом лице его; видно было, что спектакль был для него занятием совершенно посторонним и что мысли его парили в области славы и властолюбия. Театр был наполнен французами и другими приезжими. Скрепив сердце, мы с моим товарищем смотрели на торжествующий вид наших врагов, который чрез несколько после того месяцев столь изменился!

Встречи с сими господами, как я выше сказал, были очень для нас неприятны; но совершенно их избегнуть можно было, только не показываясь никуда. В это время один из саксонских министров позвал нас на бал. По разным причинам мне должно было туда поехать. К досаде моей увидел я там, кроме французских офицеров, очень много пажей Наполеоновых, которые были тем наглее, что, по молодости и неопытности своей, не знали даже приличий светских. Танцуя польский, слышу сзади и спереди шутки этой наглой молодежи; один говорил: «Nous allons danser la polonnaise a Pétersbourg»^[6]; другой: «Nous y danserons bientôt la mazourke»^[7], — и прочие дерзости, которые приводили в замешательство самих хозяев. Окончив польский, я дипломатическим образом ускользнул, проклиная и бал, и свиту Наполеонову.

Французский император, пробыв в Дрездене четырнадцать дней, отправился в Варшаву, и оттуда — в большую армию к границам России. Для него и многочисленной его свиты, состоявшей из 222 человек, заготовлено было на <почтовых> станциях по 250 лошадей. В одно время с ним уехали и другие государи. Дрезден опустел. Пролетали только некоторые из наших соотечественников, возвращаясь, по большей части, из Парижа в Россию. В совершенной тишине ждали мы последствия переговоров между дворами Российским и Французским^[8]. Впрочем, безмерное властолюбие сего последнего и его гигантские приготовления к войне не подавали никакой надежды к миру.

Надлежало нашему посланнику в Дрездене^[9] отправить курьера в главную квартиру императора Александра, находившуюся тогда в Вильно. По настоятельной моей просьбе отправили меня, предписав мне ехать чрез австрийские владения на Радзивилов, ибо чрез Варшавское герцогство, среди Наполеоновой армии, ехать русскому курьеру было бы небезопасно.

Совершив благополучно мое путешествие, я прибыл в Вильно, тогда оживленную присутствием государя императора. Пробыв там два дня я, по просьбе моей, отправлен был курьером в Петербург. Мне присоветовали ехать не по Белорусскому тракту, а через Ковно на Ригу, потому что дорога тут несравненно лучше.

По выезде из Вильно, на другой день, 12 июня, рано поутру, был я на последней <почтовой> станции перед Ковно. На пути к сему городу, вдоль реки Неман, встретился мне пикет егерский. Майор, командовавший оным, просил меня остановиться и, извиняясь в том, спросил, не встретил ли я казацкого пикета. «Нет», — отвечал я. «Все кажется тихо, — возразил майор, — но отсутствие казацкого пикета меня тревожит; я бы должен его здесь найти».

Поговорив несколько с майором, мы простились. Нас окружала совершенная тишина. Неман спокойно протекал, и по ту сторону оного не только не было видно движений войск, но даже ни одного человека, а потому и сомнения майора казались мне неосновательными; я продолжал путь в Ковно. Проехав несколько верст, увидел я жидовскую корчму; из осторожности спросил у еврея, все ли у них покойно. «Страх Божий! — отвечал он мне. — Французы уже в Ковно».

Не давая веры сим словам и боясь быть малодушным, я поехал далее и встретил лекаря, скакавшего во всю прыть в бричке, запряженной двумя лошадьми. Несколько раз кричал я ему, прося остановиться, что он насилу исполнил, сказав мне весьма скоро: «Французы в Ковно; я насилу ускакал от них». Тут не осталось