За сайгаками [Светлана Владимировна Василенко] (rtf) читать постранично, страница - 3

‬шарообразен,‭ ‬в середине шара было общее чувство‭ ‬— лавинного облегчения‭ ‬— оно-то и притягивало пустяковые,‭ ‬как железные стружки,‭ ‬слова.‭ ‬Мы никого не замечали сейчас,‭ ‬мы с Ирой были как‭ “‬вещь в себе‭”‬,‭ ‬эдакая‭ “‬монета в себе‭”‬,‭ ‬и я любила Иру за то,‭ ‬что когда‭ ‬она смеялась,‭ ‬то ямка под губой все время пачкалась помадой,‭ ‬и нужно было все время следить за этой ямкой и вытирать ее салфеткой и смеяться вместе с Ирой,‭ ‬потому что ей щекотно было,‭ ‬и вся я,‭ ‬казалось,‭ ‬была поглощена заботой о чистоте Ириного подбородка,‭ ‬но все это время,‭ ‬пока говорила и смеялась,‭ ‬слышала,‭ ‬как мерно удаляются его шаги,‭ ‬как гремит он шпингалетом у окна,‭ ‬как раскрываются окна,‭ ‬как зашумел,‭ ‬будто его включили,‭ ‬словно радио,‭ ‬ветер‭; ‬чувствовала,‭ ‬как вкрадчиво обволакивает шелк теплым воздухом и‭ ‬шелк становится теплым и живым,‭ ‬и непонятно уже:‭ ‬платье потеет или тело.‭ ‬И спиной чувствовала,‭ ‬как приближается он,‭ “‬мой‭”‬ лейтенант.
А дальше все было просто,‭ ‬то ли потому,‭ ‬что там,‭ ‬на улице,‭ ‬неожиданно запел Челентано,‭ ‬и голос его был раскован и хрипл‭ ‬— и нам‭ ‬— нам троим‭ ‬— передалась та западная раскованность и легкость,‭ ‬то ли потому,‭ ‬что после неудобства,‭ ‬стесненности и напряжения неизбежно должны были наступить легкость и простота,‭ ‬и по правилам игры это тяжелое напряжение было недаром,‭ ‬и чем сильнее оно,‭ ‬тем легче и проще потом.
Его звали Владимир,‭ ‬и это неудобное для произношения имя мы переделали в легкое и простое‭ ‬— Вова.‭ ‬Он был из Сибири.
‭—‬ А город‭?
— Военная тайна‭!
— Мальчиш-Кибальчиш‭?
— Не дослужился,‭ ‬у Кибальчиша одна звезда,‭ ‬но большая.‭ ‬Вон Кибальчиш,‭ ‬позвать‭?
Майор был рыжий.‭ ‬Его звали Петр.‭ ‬Имя его мы не переделывали:‭ ‬Петр‭ ‬— так было смешнее.‭ ‬Он принес графин с водкой,‭ ‬и мы выпили за знакомство.‭ ‬Все уже определилось.‭ ‬Можно было уже не спрашивать,‭ ‬не отвечать,‭ ‬а только смеяться.‭ ‬Что бы ни говорила я,‭ ‬что бы ни говорила Ирина,‭ ‬что бы ни говорили Петр и Вова,‭ ‬все это не имело никакого значения.‭ ‬Та‭ “‬монета в себе‭”‬ увеличилась,‭ ‬вобрав в себя Петра и Вову,‭ ‬чтобы потом распасться на две‭ “‬вещи в себе‭”‬:‭ ‬Вова смотрел на меня,‭ ‬Петр смотрел на Ирину,‭ ‬— чтобы потом распасться на четыре‭ ‬— уже навсегда.‭ ‬И это было похоже не на придуманные людьми правила игры,‭ ‬а на учебный фильм о жизни амебы:‭ ‬вот она питается и растет,‭ ‬вот вытягивается ядро,‭ ‬вот две расходящиеся половинки ядра,‭ ‬перетяжка,‭ ‬разрыв цитоплазмы,‭ ‬две‭ ‬новые амебы‭ ‬— и титры:‭ “‬В течение суток деление может повторяться несколько раз‭”‬,‭ ‬— и поэтому наша беседа имела такой же древний смысл,‭ ‬как вытягивание ядра перед тем,‭ ‬как ему поделиться,‭ ‬и потому велась сама собой.
Вова говорил о том,‭ ‬что едят в Сибири,‭ ‬а именно:‭ ‬оленину,‭ ‬медвежатину,‭ ‬рыбу форель и другие редкости.‭ ‬Я удивлялась,‭ ‬как легко и красиво он говорит.‭ ‬Люди хорошо говорящие поражали меня,‭ ‬и я,‭ ‬оцепенев,‭ ‬могла смотреть на то,‭ ‬как они говорят,‭ ‬не вникая в смысл,‭ ‬часами,‭ ‬это чувство было сродни смешанному чувству собственной ущербности и восхищения,‭ ‬с этим чувством я смотрела на прекрасные лица,‭ ‬на стремительно бегущие в ночи сверкающие трамваи,‭ ‬на медлительно переливающиеся движения кошек и на удивительный цвет кожи негров.‭ ‬Я говорила трудно,‭ ‬произнося каждую фразу в голове,‭ ‬строгая ее в себе,‭ ‬и потому фразы выходили на свет запоздалые и деревянные.‭ ‬Но иногда говорила хорошо,‭ ‬не понимая,‭ ‬как это получается,‭ ‬даже не зная точно,‭ ‬что говорю,‭ ‬слушая свои фразы как чужие,‭ ‬и потом пересказывая свои произнесенные фразы самой себе,‭ ‬удивляясь их смыслу,‭ ‬тому,‭ ‬что высказанная мысль никогда не приходила мне в голову и,‭ ‬значит,‭ ‬была совершенно независима от меня.
И я завороженно наблюдала,‭ ‬как легко вылетают слова из Вовиных губ,‭ ‬будто он их выдыхает вместо воздуха,‭ ‬и они пузырились на его губах и лопались.‭ ‬И я смеялась,‭ ‬когда надо и когда не надо‭ (‬мне что-то далекое и смешное приходило на ум‭)‬,‭ ‬и смех пузырился на моих губах.‭ ‬Так мы сидели и пускали пузыри.‭ ‬Ядро все вытягивалось и должно было скоро поделиться,‭ ‬и я,‭ ‬все так же смеясь,‭ ‬почувствовала,‭ ‬что по-другому смотрю на Вову.‭ ‬Глаза мои разогревались,‭ ‬они были горячи,‭ ‬я поднесла к ним тыльную сторону ладони,‭ ‬и кожа почувствовала большую,‭ ‬чем сама,‭ ‬теплоту.‭ ‬Раньше,‭ ‬когда роговица была холодна,‭ ‬не теплей остального‭ ‬тела и гораздо холоднее,‭ ‬чем душный воздух в зале,‭ ‬предметы и люди виделись мне нерезкими и расплывчатыми,‭ ‬с дымчатым ореолом,‭ ‬словно роговица была запотевшим стеклом‭; ‬теперь же предметы и люди обрели резкость,‭ ‬но не фотографическую,‭ ‬а скорее рентгеновскую‭ ‬(но перекрашенную:‭ ‬череп будет черен,‭