Север – Юг. Заметки русского канадца о провинциальной Америке [Александр Данилович Надеждин] (fb2) читать постранично, страница - 3

Сталин, однажды заявивший, что-де «мы должны соединить американскую деловитость с большевистским напором». А я просто не могу забыть виденного однажды ночного парада Мики Мауса, устраиваемого около десяти часов вечера в летний сезон для поздних посетителей Дисней-лэнда в Орландо, штат Флорида: сначала идут сильфиды и прочие безобидные существа в газовых платьицах, утыканных светящимися лампочками, потом какие-то флуоресцирующие земноводные, символизируя специфику флоридской природы, а затем и САМ Мики на движущейся платформе, с улыбкой напоминающий оскал злого демиурга, а в руках у него стеклянный шар, внутри которого бьется, ища выхода, молния.

Итак, Пол Баньян — самое заметное произведение искусства на улицах (вернее на Главной улице) Бемиджи. Через дорогу от него мы встречаем уже упомянутого индейца с удивительно знакомым салютом.

Если бы я захотел, подобно российским телеканалам, использовать этот образ в целях пропаганды, я бы стал выводить генезис его жеста из германской символики 1-й половины 20-го столетия. Но это, конечно, не так. Немцы в этих краях оторвались от событий своей прародины еще до 1-й мировой войны, а ветераны второй подались в Канаду и Южную Америку, поближе к городскому комфорту и доступной симфонической музыке.

Эти две гигантские статуи возглавляют галерею более современных произведений искусства в виде сварных конструкций и настенных росписей, украшающих довольно невыразительные постройки вдоль Мэйн стрит.

Скорее всего они — продукт творчества преподавателей и студентов местного филиала Университета Миннесоты. Вся эта культура растянута вдоль протяженного берега озера Бемиджи, которое, хотя и не самое большое озеро в окрестностях, но — самое знаменитое, поскольку оно дает начало великой Миссисипи, о чем и написано на обелиске, поставленном над истоком ручейка из озера. Миссисипи, однако, становится подлинно великой много южнее, после встречи со своим главным притоком Миссури.

При достаточно скромной местной флоре, здесь довольно богатая фауна, как на суше, так и в воде. От оленей буквально нет прохода на дороге, особенно ночью, когда они стоят группками вдоль дорожного полотна, готовые прыгнуть под колеса и сияют на тебя своими глазами, отражающими свет фар. Ну а об енотах, барсуках, лисах и кроликах и говорить нечего. В воде же водятся щуки и прочие зубастые рыбины, как говорят, до трёх метров в длину, так что купаться в озере за пределами огороженной стальной сетью полоски воды вдоль микроскопического пляжа не рекомендуется. Впрочем, купаться здесь мне было холодно.

Зимой же озеро покрывается толстым слоем льда, на котором размещается целый палаточный город рыбаков с машинами, портативными грелками и другими удобствами.

Любопытная деталь местного самоуправления: как мне рассказал местный рыбак-любитель, человек, отошедший от своей палатки более, чем на 100 метров (300 футов), в то время как его удочка опущена в воду, подлежит штрафу за потенциально негуманное отношение к рыбе, которая может болтаться на крючке дольше, чем положено правилами хорошего отношения к животным. Сам я, конечно, закона не читал, но полагаю его вероятным в этом краю засилья «зеленых».

Зима здесь достаточно суровая и снежная. На фото красный шест, установленный на пожарном гидранте, дает представление о количестве выпадающего снега.

Население, впрочем, не унывает и помимо рыбной ловли, организует гулянья и катание на коньках на расчищенном пятачке, но, по-моему, не прибегая к избыточному потреблению алкоголя в отличие от их европейских предков. Ну а летом здесь тепло, даже жарко днем (студентки в белых тишотках, замечаю я вслед за Лимоновым) и прохладно по вечерам, когда наступает время заката и прощания с этим самодостаточным миром до следующего визита.

NorthAdams — Williamstown, MS

Великая американская литература была написана в разное время и в разных местах этого обширного континента, но начиналась она в сравнительно небольшой его части, называемой теперь, да и тогда, Новой Англией. И Эдгар Алан По, и Фенимор Купер (которого некоторые не слишком ценят, возможно, как я подозреваю, из-за качества переводов), и великий Натаниель Готорн, и Генри Лонгфелло, и Герман Мелвил — все они родились на рубеже XIX века (заметим, не позже тех, кто — «наше всё») на расстоянии не более пятисот километров друг от друга, там, где их отцы, в крайнем случае деды, основали первую колонию европейцев (включая, разумеется, выходцев из Великобритании) на атлантическом берегу. Да и далее, уже во второй половине XIX века,