У стен Синнлоса [Майкл Р Флетчер] (fb2) читать постранично, страница - 2

более мускулистая, чем правая? Не выгляжу ли я однобоко? Мне придется поработать над этим, когда мы сегодня вечером разобьем лагерь.

Маленькие умы в больших телах. Сильные но глупые. По крайней мере, так я говорила себе. Это было несправедливо, что они могут управлять такими телами, в то время как мне не хватало физической выносливости и длинны ног, и я была толстой, уродливой на лицо.

Эти люди не были под командованием капитана; они просто следовали за нами, когда мы шли на встречу с армией, уже окружившей Синнлос. В отличие от меня, капитан покинул Граушлосс с явным отсутствием приказов. Мой же приказ был двояким. Я должна была шпионить за своим единственным другом, следить за признаками нелояльности и разобраться с ним, если возникнет необходимость. И наконец, если все остальное не поможет, я должна была обратить свои силы Хассебранда против императрицы Синнлоса.

Но у меня были свои планы.

Императрица была единственным человеком, который мог бросить вызов железной хватке Теократа на сердца и умы его подданных. Пока она жива, Теократ знал, что он не неприкасаема, и страх обуздал бы его выбор и действия.

Я думаю, Теократ хотел, чтобы капитан провалил это испытание. Или это была проверка моей собственной преданности? Сложный вопрос. В любом случае, ответ не сулил ничего хорошего.

Я провела рукой по своей гладкой выбритой голове, оставшейся без моих любимы черных волос. С моей руки капал пот и сыпался русый песок.

— Капитан?

На мгновение мне показалось, что он меня не услышал, так как он продолжал смотреть на кончики своих пальцев. Наконец он поднял голову, обратив безжизненные серые глаза в мою сторону.

— Да?

Я кивнула на руку, которую он держал перед собой.

— Это... — Я не смогла закончить вопрос. Капитан был в депрессии так долго, что я едва могла вспомнить, каким он был раньше. Я давно беспокоилась, что он может покончить жизнь самоубийством.

— Возможно. Я так думаю, — сказал он, его голос был лишен эмоций.

— О, — только и смогла сказать я. — Это... все?

— Пока что да, — Он потер кончики пальцев. — пальцы немеют.

Он изобразил подобие улыбки.

— Это должно быть плохой симптом.

— О.

Что еще я могла сказать? Что мне жаль? Но что это даст? Могу ли я предложить ему свою любовь и поддержку? Я открыла рот, чтобы высказать все, что могла, но капитан отвернулся. Он сделал жест вперед кончиками почерневших пальцев.

— Синнлос. Мы достигнем стены к ночи.

Я прищурился сквозь клубящийся песок и различила возвышающиеся стены. Неудивительно, что я их не заметила: они были такого же ужасного красного цвета, как и песок.

Я была права, капитан был склонен к самоубийству. Но я не предвидела, как это желание проявится. Он не просто желал смерти — жаждал наказания, подразумеваемого медленной, гниющей смертью. Капитан, которого я когда-то могла назвать столпом здравомыслия, был котардистом. Он потерял всякую надежду и разлагался на моих глазах. Я проглотила свой беспомощный гнев.

Я не смела проявлять необузданных эмоций. Мне было интересно, сожалеет ли капитан о том, что бросил свою семью ради служения Теократу.

У меня был ответ.

Позади нас дисморфики пели песни о крови и грабеже, топая и хлопая в такт своим песнопениям. Они тоже заметили далекие стены. Их песни не смогли поднять мой дух. Судя по мрачному выражению лица капитана, ему они тоже не слишком помогли. За этими высокими стенами скрывалась императрица Синнлоса, иллюзионистка и маг огромной силы. Как проявятся ее иллюзии?

Когда все остальное потерпело неудачу, когда армии лежали разбитые и мертвые, я должна была встретиться с ней, Императрицей иллюзий Синнлоса. Я. Гехирн Шлехтес, Хассебранд из отряда опасных и ненормальных Теократа. Если бы моя воля была сильна, я бы отвернулась от Теократа и сделала бы все, что должна, чтобы сохранить ей жизнь. Тогда и только тогда я позволила бы себе эмоции.

И я бы сожгла армию Теократа. Без сожалений.

* * *

В течение двух месяцев Теократ бросал войска на Синнлос.

Никаких новых приказов нам не поступало, и я шла по лагерю рядом с капитаном, пот пропитывал мою робу, делая ее черным комком, комично контрастируя с его красным пыльным мундиром. Темное пятно гнили на пальцах его левой руки распространилось дальше второй костяшки. Он ничегог не говорил, но я видела как он страдает.

Я наблюдала, как армия Теократа уменьшалась, когда бесчисленные жизни были брошены на красную стену, и снова разрасталась, когда прибывала замена с линии тыла. Дизморфики так и не были вызваны вперед и остались в своем отдельном лагере. Так много дизморфиков в одном месте, что это не могло быть ошибкой или совпадением.

Дисморфики обладали нечеловеческой силой.

Но если бы я могла... они были бы пеплом на ветру.

Мы с капитаном ели вместе — единственное настоящее человеческое общение, которое у меня было. Иногда он возился с вилкой и, ругаясь, перекладывал ее в здоровую правую руку.