Голда Меир - несгибаемая воля [Джин Ландрам] (fb2) читать постранично, страница - 3

«Pocahontas», зафрахтованного для поездки в Тель-Авив. Она взялась собирать деньги на это путешествие, так как «свободно говорила как на идиш, так и по-английски, и была готова поехать куда угодно», лишь бы попасть на этот корабль. Так началась ее история, продолжавшаяся пятьдесят лет. Меир уговорила Шану присоединиться к ней, чтобы превратить Палестину в новую родину и будущий дом для «блуждающих евреев». Шана оставила мужа в Соединенных Штатах и вместе с Голди и двумя своими детьми села на судно.

«Pocahontas» направился в Тель-Авив как третья волна эмиграции («алиях»). Беда ждала своего часа, и он наступил. Голди рассказывала: «Это было чудом, что мы пережили эту поездку». Судно вышло в море 23 мая 1921 года с 23-х летней Голди, ее мужем Моррисом, ее сестрой с двумя детьми и еще с двадцатью тремя энтузиастами-сионистами на борту. Путешествие было бедственным с самого начала: на корабле были мятежи, смерть, приближался голод, был убит капитан. В довершение всего брат капитана сошел с ума. 14 июля 1921 года группа прибыла в Тель-Авив, полуголодная и без всякого багажа. Их мечтой, их райским уголком должен был стать Тель-Авив, который на самом деле был городком среди пустыни, основанным лишь двенадцать лет назад, без растительности и естественных ресурсов. Это напоминало «другую планету». Все было так бесплодно и дико, что многие прибывшие заплакали, отчаявшись, и захотели вернуться, в том числе и Шана. Только Голди была возбуждена и говорила: «Я глубоко счастлива». Остальные были глубоко разочарованы. Фактически, треть группы впоследствии вернулась в Соединенные Штаты. По прибытии Голди официально изменила свое имя, приняв имя Голда, чтобы начать жизнь заново.

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КАРЬЕРА

Меир и ее муж оказались в Палестине, на полоске опустошенной земли, 240 миль в длину и 60 в ширину. Эта пустыня была воплощением детской мечты Голды об отечестве для евреев, и она полюбила ее с первого дня. Меир часто говорила: «Еврейский народ имеет право на кусочек земли, где он мог бы жить как свободный, независимый народ.» Она решила превратить эту застывшую полоску пустыни в свой постоянный дом. Мейерсоны вступили в киббуц ЕМЕК в Мерхавии, в коммунальную деревню, более коллективную, чем решился бы создать любой коммунист. В деревне все было общим: одежда, продукты, дети и супруги. Большинство жителей были больны малярией, не было уборных, вода была загрязнена, продукты часто были несъедобны или испорчены. Но Меир была всегда полна оптимизма. Она любила жизнь киббуца и вскоре, в двадцать три года, ее избрали в управляющий комитет. Она стала делегатом сионистского конвента и встретила там многих будущих национальных лидеров: Бен-Гуриона, Берла Кацнельсона, Залмана Шазара и Давида Ремеза (все они впоследствии стали ее любовниками) (Мартин, 1988).

Шана, сестра и задушевная подруга Меир, говорила о ней: «Голди хотела быть не тем, чем была, а тем, чем должна была быть». В этом точном определении новаторского и творческого поведения — смесь Эн Рэнд и Аристотеля. Но творческим вкладом Меир должна была стать длительная борьба против всемирной религиозной дискриминации. Она начинала свою творческую борьбу, собирая миндаль, выращивая цыплят, присматривая за детьми, преподавая английский, в то время как сама изучала арабский и иврит. Жизнь киббуца оказалась слишком трудной для Морриса. Он ненавидел ее, и пара вернулась в Тель-Авив, чтобы начать семейную жизнь. В 1923 году у них родилась дочь Сара, в 1926 — сын Менахем. Меир работала в Иерусалиме секретарем Женского трудового совета и держала прачечную в качестве источника дополнительного дохода. Она была назначена казначеем в 1924 году, что позволило ей участвовать в различных международных конференциях. В 1928-29 годах она стала делегатом Американской Сионистской партии и вернулась в Соединенные Штаты впервые с тех пор, как оттуда уехала. В 1929 году ее избрали делегатом на Всемирный сионистский конгресс. Именно там она увлеклась своим наставником, а вскоре и любовником Шазаром Залманом, который содействовал се назначению секретарем Организации женщин-пионеров в 1932 году в США, где она организовала американские отделения. Меир переехала в Нью-Йорк и путешествовала по стране в течение двух лет. Ее свободное владение английским, русским, идиш, ивритом, немного арабским не только способствовало выполнению этой работы, но в еще большей мере помогло ей в дальнейшей карьере. В автобиографии Меир говорила: «Я не выбирала карьеру. Я не выбирала профессию. Просто так получилось». На самом деле Меир выбрала — мечту, за которой она следовала до самой смерти.

Мужчина, близкий Меир в этот период времени, рассказывал: «Голди была очень инициативной, выполняла разнообразную работу, выделяясь во всем, что бы она не делала». Ее биограф Мартин (1988) говорит: «Она была замечательной, очень хорошо выглядела, и всегда вокруг нее была некая атмосфера таинственности». Он добавляет: «Ее глаза были полны волшебства». Она стала революционной