Песня шестизарядного револьвера [Орландо Ригони] (fb2) читать постранично, страница - 2

— Надо было бы их закопать. — сказал второй мужчина, в ком Скотт признал Чака Денмана. Широкополая шляпа держалась на больших ушах, а слабый рот все время шевелился, словно он разговаривал сам с собой. Скотт удивился, увидев на белой рубашке Денмана значок шерифа. Денман — шериф! Его знали только как завсегдатая баров.

Третий — Одер Аксман, задира и убийца. Скотт помнил их всех с самого детства. Аксман был скроен крепко, как кирпичный дом. Темная копна вьющихся волос виднелась из-под полей черной шляпы.

— Сдурел ты, что ли? — сказал Аксман. — Индейцы не хоронят свои жертвы. Они их скальпируют.

— Меня тошнит от твоего потрошения, Аксман, — сказал Денман. — А что ты сделаешь со скальпом?

Скотт почувствовал холодное дуновение ужаса. Скальп? Его отец почти лыс. Значит, мог быть только один скальп. Ярость обожгла его серной кислотой.

— Сожгу где-нибудь.

— Если тебя поймают с ним, сам дьявол тебя не откупит.

— А кто собирается нас искать? Мы всего лишь маленький полицейский отряд, преследующий грабителя банка.

— Ты оставил деньги?

— Ага. Их заберут, как только найдут.

— Я не знаю, стоит ли доверять тебе, Аксман. Ты ведь можешь вернуться и выкопать деньги раньше, чем Хани заберет их.

— Ты думай башкой. Это же только десятая часть денег. Хани получит остальное, а мы поделим эти. И все дела.

Хани? Скотт Джентри ничего уже не понимал. Хани — банкир. О каком деле они толкуют? Скотт услышал, как Джуб Банта пыхтит и ругается, разыскивая подкову. Наконец он нашел ее и зашвырнул в кустарник.

— Поехали, — сказал он, перебрасывая длинную ногу через седло.

— По этой потерянной подкове тебя найдет и двухлетний пацан, — прорычал Чак Денман.

— А нас никто не собирается подозревать, — сказал Джуб. — Мы закон.

— И мне не нравится, что Аксман таскается с этим скальпом. Плохая примета. И вообще меня тошнит от него, вот что.

— Может быть, Чак и прав, Аксман. Какой смысл таскать скальп с собой? Это же доказательство смерти, — проворчал Джуб Банта.

— Да я и не собираюсь спорить, — сказал Аксман. — Наверное, мы уже далеко отъехали от дома. Заброшу в кустарник, и пусть койоты докончат остальное.

Аксман запустил квадратную лапу в седельную сумку, вытащил наружу скальп и, не глядя, бросил в кусты.

Скотт Джентри закрыл глаза и прикусил язык, чтобы не закричать. Он больше не был мальчиком. В эти несколько минут он превратился в мужчину, скорбного и ненавидящего. Всему миру не удастся отвлечь его от мести; во всем мире не найдется места, чтоб спрятались они. Он должен ждать, расти и готовиться. Пусть эти свиньи жиреют на своем вонючем пойле — тем сладостнее будет месть.

Они уехали, и скоро звуки стихли. Он вцепился в сухие ветви. Его тошнило. Затем выпрямился, снял помятое сомбреро с соломенных волос и поднял голубые глаза к небу.

— Господи, — сказал он, — помоги мне только в одном — покарать.

Сжав рот, Скотт большими шагами пошел к кустарнику на другой стороне дороги. Там, отыскав брошенную Джубом Банта подкову, взял ее с собой. Затем, собрав последние силы, стал искать в кустарнике ужасный знак сделанного Одером Аксманом. И нашел его висящим на ветке. Сорвав с шеи голубой платок, осторожно завернул скальп. Его мать, его добрая мать станет участником возмездия, которое он совершит, если хочет считать себя человеком.

Медлить было нельзя. Он смог теперь понять, что набег, убийство и скальпирование — все было частью плана, двойного плана. С одной стороны, враги отца расправились с ним, а с другой — прикрыли преступление, придуманное Хани, ограбившего собственный банк. Они вернутся на следующий день или пришлют другой полицейский отряд найти спрятанные деньги и обвинить его отца в воровстве. Вор, который погиб, защищая украденные деньги от индейцев.

Найдя лошадь, Скотт положил подкову и страшный предмет, завернутый в голубой платок, в седельную сумку и, сев в седло, направился вниз, к ранчо. Спешипся и подошел к закопченному дому. Было ветрено, и пламя раздувалось все сильнее, но большого ущерба для дома еще не было. Сбивая маленькие язычки шляпой и сдерживая слезы, он вошел в дом. Мать нашел в кухне, лежащей у окна. Оружия здесь не было, но пол был усеян пустыми гильзами. Он взял одеяло с кровати и накрыл им мать.

Отец лежал на полу в гостиной лицом вниз. И здесь, около него, тоже не было оружия, только пустые гильзы. Убийцы сообразили, что индейцы не оставляют огнестрельное оружие. Медлить было нельзя, даже на раздумье времени не было. Время для предположений и планов наступит позднее. Он взял лопату из сарая, в мягкой земле, на которой матушка выращивала зелень для кухни, выкопал две могилы. Завернув тела в одеяла, он опустил их в землю, возделанную матерью, и этой же землей накрыл их. Время нашлось только на то, чтоб помолиться и дать клятву мести.

Выкопав то, что закопали те люди, он нашел две винтовки в одной яме и тяжелую парусиновую сумку с