Смоленщина [Алексей Николаевич Гаранов] (fb2) читать постранично, страница - 2

дороги дальше и не было вовсе, одни болота. Лесозаготовка давно закончилась, а рельсы то остались. Вот местные мужики и придумали сделать себе тачки на мотоциклетном двигателе, а охотники стали использовать эти мотодрезины для охоты и дальних загонов. Понравилось это и москвичам, и они соорудили свою тачку с прицепом. На машине далеко в лес было не подъехать, а рельсы уходили вглубь аж до Тверской области, иные пути расходились аж на 50 километров. Зимой их конечно снегоходы спасали, но летом и весной болота там были совсем непроходимые. Нравилось им ездить на мотодрезине и на дальние глухариные тока, брали и Ваньку с собой. Спали в палатке с самодельной печкой, на рассвете охотились. Глухарь птица большая, сильная. Сидит себе на току на березе старой или сосне могучей и токует на рассвете. Есть у птицы, однако, один недостаток, потому и названа глухарем. Когда токует, совсем ничего не слышит. Вот так подкрадешься к нему, а он знай себе распевается, самок поддразнивает. У них в природе так, кто звонче кричит, того те и выбирают в мужья. Легкая добыча во время тока, но, если замолчал глухарь, стой, где стоишь, не шелохнись. Враз услышит, улетит и уже не вернется. Нравилась Ивану и остальным такая охота. А какие котлеты из глухаря получались с сальцем и лучком, пальчики оближешь.

И вот, этой зимой приехали москвичи погостить и помянуть отца их Василия добрым словом. Технику привезли с собой для охоты. Два новеньких снегохода «Yamaha” и их джипы непривычно смотрелись у крыльца деревенского дома. Почти как раньше все было. Татьяна накрыла на стол, выпили с дороги, перекусили. Помянули добрым словом Василия. Иван растопил гостям баню, замочил веники дубовые. Старшим у москвичей был Константин. С ним приехали его старые друзья Володя, Сергей и Андрей. Все были охотники бывалые, не раз ходили вместе в лес. Петр и вызвался подсобить москвичам с охотой, тем более что произошли у них в охотхозяйстве с этим большие перемены.

– Нет мужики, сейчас уже не выйдет как раньше в лес ходить, браконьерничать теперь не с руки, – рассказывал он москвичам.

– Взял наши угодья под контроль один депутат вашей Госдумы. Построил за пару лет базу в лесу, технику пригнал разную, сам на вертолете из Москвы прилетает. Медведей только и стреляет, есть у него слабость такая.

Удивились москвичи, но сильно виду не подали. Баня, где сидели, топилась не по-белому, а по-черному. Хоть и было там не так жарко и чисто, как в финской парилке, но температура все же доходила до 70 градусов. Стены были внутри закопченные, не прислонишься, лавки же чисто вымыты. Но знали москвичи, чтоб жарку поддать, лей воду на камни и парься себе с веником. Угли то хоть и вынес Иван, а камни еще долго были горячие. Вот и парились они себе в удовольствие. Особенно неистово парился Константин, веники это он с собой привез из Москвы. Был он мужик правильный, авторитетный. Раньше работал в Москве тренером по дзюдо, оттого и раздался вширь. Кто в его лапы попадал в ссоре, тот больше не спорил, молчал себе в сторонке. Ну а очки на его грубом, морщинистом лице и вовсе вселяли мудрость и уважение.

Володя, его друг детства, был невысок, колобок колобком. Скромный был и тихий, выпивал в меру, спорил редко и только по делу. На кухне и по технике незаменимый специалист был в их команде. Готовил вкусно, чинил исправно. И самое главное, нравилось ему это, за то и любили его и уважали не меньше Константина. И лицо у него было такое мальчишеское, доброе и открытое.

Высокий и худой Сергей завсегда был за рулем, так как после первого застолья больше не выпивал неделю, тяжелое у него было похмелье. Пил он в основном пиво, болтал иногда лишнее, веселил народ анекдотами и смешными рассказами. Оттого, наверное, с утра и тяжесть в голове была, ведь где слишком хорошо, жди плохого. Глаза у него с утра становились красными. А поскольку был блондин, то, как будто и не старел с годами, не видать седины то! И не скажешь, что за сорок уже.

Ну а здоровяк Андрей был их основная тягловая сила. Что тащить, что ломать, не было ему равных. Стрелял он лучше всех, так как в армии снайпером был. С ним и карабин завсегда был свой, пристрелянный. Остальные же по старинке признавали только гладкоствольные ружья, отечественные тулочки и ижевки. Все мужики были женатыми, но детей и жен на охоту с собой не брали, были от них им в такой компании одни неприятности, ни выпить, ни закусить толком.

– Ну так вот, – продолжал рассказывать тем временем Петр.

Глаза его блестели, брови черные поднялись, как никак он теперь старшим в доме был, ему и уважение.

– Все, кто без работы был, ушли работать к нему, к депутату этому. Выпивать он не дает, сам всегда трезвый, но щедрый. Заплаты у него для наших мест космические, а работа обычная. Овес на полях посеять для медведей, солонцы в лесу поставить для лосей, да кабанов подкормить зимой. Построил он и вышки для своих гостей охотников. Не раз проводил охоты и на