2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
внимательно осмотрела ее. Она оторвала кусок ткани от своего платья. От этого звука у Эстеве мурашки побежали по коже, он поморщился, прищурился, сморщил нос и немного отодвинулся от источника звука. Марсель же был вне себя от радости. Он никогда не видел, чтобы его мать так легко рвала ткань и была так беспощадна к последнему одеянию.
– Тебе больно?– она обернула тряпку вокруг руки. Эстеве покачал головой. Марсель придвинулся поближе к брату и увидел, как платье матери превращается в повязку для оказания первой помощи. Он улыбается во весь рот, показывая зубы, и смотрит на мать и Эстеве с пылким выражением лица.
Эстеве поворачивается, уверенно поднимается по лестнице и входит в комнату. Сначала он осматривает ее, потом подходит к кровати. Неужели он оставил здесь драгоценную трубку? Может быть, Марсель забрал ее, чтобы показать друзьям? Но это не так. В следующий раз я спрячу трубку. Мария приводит Марселя в комнату, ведя его перед собой, держа за плечи. Эстеве все еще стоит с трубкой в руке, вертит ее, наблюдая, как блики весело мерцают на гладкой кедровой поверхности. Поворачиваясь, он вздрагивает, чувствуя спиной стену. Лицо его разгладилось, и кажется, что он помолодел на несколько лет, его багровый румянец напоминает детское личико. Недолго думая, он сразу же идет к Марселю. А тот с интересом за ним наблюдает, и ловит каждое движение. Его глаза широко раскрыты и полны любопытства, иронии и наивности. Этот взгляд чаще встречается не только у детей, но и у взрослых мужчин, которые выпили всякой дряни и теперь плачут в душу близкого друга. Эстеве прикасается к его плечу, сжимает рубашку цвета бедра напуганной нимфы и притягивает к себе, отделяя от матери.
–Это ты?– Он смотрит ему в глаза тем суровым взглядом, который Марсель называет лошадиным пятнистым холмиком изюминки. Он особенно любит лошадей и всегда проводит рукой по блестящему конскому волосу.
– Что я?– словно ошеломленный податливым вопросом, Марсель несколько разочарован. Лицо ребенка больше не было круглым, и теперь он внимательно прислушивался к звукам, доносившимся с улицы.Особенно он слышит пение птиц, таких крылатых и важных. Они сидят кучкой на длинных, крепких ветвях деревьев, почти падая с них в комнату, потому что ветви без стыда упираются вилами в стену дома и открытое окно. Улыбка исчезает и он уже не такой хороший мальчик Марсель.
–Ты взял трубку? – Эстеве раскрывает ладонь с трубкой, цвет которой уже не такой темно-бордовый, а скорее черный, как тени огромных домов. Кажется, она стала немного неровной.
–Вот эта, – говорит он, поднося ее поближе к Марселю, чтобы убедиться, что трубка не для игры. – Когда я уходил, трубка лежала на столе.
Когда Эстеве серьезен, он кажется холодным, отстраненным человеком. Его глаза похожи на две подвешенные тени, неуверенно танцующие в глазницах, выражающие пустое безразличие и невинность. Но они полны знаний и понимания некоторых слишком сложных задач, большинство не способных решить многие взрослые. Вы можете почувствовать тяжесть в его темно-синих морских глазах, как будто какая-то тяжесть присутствует в его душе. Он всегда хотел быть океаном или, по крайней мере, морем, таким же непостоянным, как и он сам. Он объяснял это тем, что тогда он мог бы быть свободным и вольным быть везде. Истина для Эстеве-океан, и только в нем он может найти утешение. Природа наградила его аккуратным аристократическим носом, и грех им не гордиться. Но Эстеве гордился не носом, а волосами. Это, вероятно, одна из самых ценных вещей, которые вы всегда можете иметь с собой, их легко носить с собой. Его светло-каштановые волосы встретились в змеином поцелуе посередине, отскочив влево, как сочный лист молодого плода, и разделившись на затылке. Их великолепие – не что иное, как нежная забота. Движения его были не детскими, а осознанными. Временами Эстеве впадал в крайности, действуя опрометчиво и глупо. Скорее, движения его тела сравнимы с полетом орла, столь же мощного и хищного, но в то же время мягкого, как размах крыльев в высоту. Как только вы его подбадриваете, он тут же меняет преграду на открытую дверь и привлекательную улыбку, яркое солнце светит из глаз, а печаль куда-то исчезает и покидает его. Серьезность корабельной баржи спадает с его лица. Эстеве по-щенячьи ласкает каждого, кто осмеливается заговорить с ним и вступить в дискуссию. Милые дамы всегда стреляют кокетливыми глазками в его задницу. Да не только дамы пялятся на него, когда он в момент наивысшей точки страсти, показывает себя истинным ценителем жизни.
– Я не прикасался к ней, я не прикасался к ней, – кричал Марсель на всю комнату, он упрям и обижен, и в ответ тоже сжимал его предплечье. Его усилия небольшие, но очень аккуратны. Кажется, что он взорвется и задымится из горячего жерла вулкана. Сколько бы Эстеве этого не ждал, но этого не происходит. Марсель сверкнули, как красно-зеленая лампада, рот изогнулся дугой вниз, а уголки рта дернулись, словно невидимый незнакомец дергал за ниточки,
Последние комментарии
2 часов 13 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад