По зову рода (СИ) [Андрей Журкович] (fb2) читать постранично, страница - 2

к воротам, из которых в мгновение ока повыскакивали шестеро его дружков. Ни топоров, ни мечей. Ни к чему они. У каждого в руке по прутику можжевельника. Тут уж кикимор и след простыл — растворились на ровном месте, словно и не приходили! Но селяне были тёртыми жизнью в болотном краю, обмануть себя не дали. Каждый знал, что так просто теперь кикиморы не уйдут. Словно ожила вся околица, размахивая ведрами, заработали до поры прятавшиеся там ребятня, да бабоньки. А из ведер тех наземь сыпалась зола да так щедро, что пустого места перед воротами не оставалось. Поднявшийся ветер окутал кикимор пепельным саваном, являя вновь. Селяне снова их видели.

Кикиморы метались из стороны в сторону, когда уже в пору было тикать. Четыре клубящиеся во мраке тени стали заметны даже во тьме, едва их влажных тел коснулась зола. Взвизгнули можжевеловые розги, да посыпались на спины стенающих, ревущих от боли и удивления кикимор. Нечестивая плоть пластами разлеталась от ударов, исторгая облачка омерзительных испарений.

Одна тварь все же успела добраться до жертвы. Скользнув вперёд, прижимаясь к земле, укрываемая туманом, она вынырнула прямо под ногами самого рьяного из молодцев, тотчас жадно вгрызаясь ему в бедро. Парень взвыл от боли, и что было мочи принялся хлестать проклятую, да поздно. Жуткие челюсти, начиненные доброй сотней острых, словно пила зубцов, в момент лишили его ноги, а затем и руки. Правда и кикимора пережила молодца не шибко дольше. Прилетевшее со стены копье, насквозь пробило тщедушную полуразложившуюся грудную клетку, пригвождая тварь к земле. Подоспевшие товарищи в миг развалили ударами можжевеловых розг распростертое и извивающееся тело.

Когда тишина вновь вернулась, перед уже закрытыми воротами селения клубился черным дымом наспех справленный костер. Огонь жадно пожирал то и дело щелкающие старые кости, коим судьба выпала быть непогребенными. Их хозяева давно шагнули за край, иные были вытолкнуты злобным роком. Вся сила еще недавно грозных порождений запретных чар или дурной воли теперь ушла, оставив после себя лишь косточки, да ветхое тряпье.

Народ, как ветром сдуло. Не было тех, кто по глупости али любопытству остался бы понаблюдать за костром, в котором сгорали кикиморы. Лишь одна фигура застыла на внутреннем кольце частокола, кутаясь в выцветший дорожный плащ. Парень, лет восемнадцати не боле, неотрывно смотрел в огонь, то и дело одергивая плечами. Его правая нога тряслась и вовсе безостановочно. Горячка недавнего боя никак не могла уняться. Сейчас идти бы спать, верно уж — дело сделано. Но он отчего-то не шел, словно зарок себе дал, досмотреть за развоплощением тварей до самого конца, хоть и было уже трижды все кончено.

У него были хрупкие плечи и тонкие, даже слегка женственные черты лица. Узкие синеватые губы, широко посаженные серые, как сталь глаза, чуть вздернутый курносый нос. Белые ни то выцветшие, ни то седые патлы, соломенным стогом раскидались окрест головы. Он вздрагивал от каждого дуновения ветерка, то и дело доставая из-под плаща ладони, чтобы на них подышать. Стояла теплая ночь червень месяца, а странный парень отчего-то мерз. Хотя на такого глянешь, сразу видно — малахольный, болезненный весь какой-то, щуплый, такого не то что дубиной огреть, дохнуть — гляди, зашибет.

А между тем, парень не уходил. Его взгляд буравил пламя, задумчиво, мечтательно. Украдкой обернувшись, он втянул плечи, словно чего-то испугался, а затем просунул руку за пазуху. Нащупав некий предмет, мужчина замер. Он не решался его достать, но любопытство оказалось сильнее. Нога снова нервозно застучала по дощатому настилу. Сжатый кулак выпорхнул наружу, пальцы разжались. Парень уставился на свою находку, жадно изучая добытый трофей. На его ладони лежал коготь кикиморы.

«Зачем я его взял? — мелькнуло в голове молодого ведуна. — Селяки увидят, не поймут. Скажут, не ты ль на нас напасть-то и навлёк, собиратель погани? Выброшу, — твердо решил он, но подойдя к краю частокола, так и не замахнулся для броска. — А по что я стану перед кем объясняться? Они ж меня не спрашивают, как зелья варить, да коней заговаривать. Взял — значит надо и весь тут вам сказ!».

Однако в мыслях храбриться, то одно, а вот ляпни такое наставнику, палкой промеж лопаток не отделаешься. Казимир никогда не отличался особой отвагой, но больше всего на белом светел боялся своего учителя, ведуна с говорящим именем Огнедар. Огнедар был стар, он уже разменял седьмой десяток, и минувшие годы согнули его некогда могучую спину. Кроме того, он уж лет десять как не ходил. Странная хворь, что его разбила, не поддавалась лечению, хотя чем именно себя пытался исцелить наставник, Казимир не знал.

«Яйца курицу не учат, щенок ты сиволапый! — говаривал Огнедар, когда ученик лез к нему с расспросами. — Вчера еще штаны сам не мог подвязать, а теперь, глядите-ка, батьку лечить удумал. А вот этого нюхнуть не желаешь, али забыл, как пахнет?» — рычал ведун, суя под нос ученика внушительных