2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
гастрономам и не было смысла тратить нервную энергию попусту.
— А форму для центра подсчитали? — неожиданно поинтересовалась Римма Павловна, адресуясь к нему.
— Завтра до обеда закончу, — спокойно отозвался Василий Григорьевич, аккуратно завязывая тесемки канцелярской папки. — Или после обеда.
— Я ж говорю, такие не почешутся, — Любовь Аркадьевна раздраженно перебирала скрепки. — Все им трын-трава. У меня такой же.
Василий Григорьевич выдвинул ящик стола, убрал папку, вынул другую, тоже белую и с тесемками, положил на стол, развязал и принялся раскладывать бумаги. Сегодня кроме хлеба нужно было купить и картошку, да еще жена настойчиво порекомендовала поискать майонез.
— Соседка обещала вечером блузку принести, — делилась с сотрудницами Римма Павловна. — Муж из Венгрии привез, а ей мала, представляете?
— Такие вот мужья, — сказала Любовь Аркадьевна. — Ни размеров не знают, ни фига.
Василий Григорьевич подавил желание выйти покурить — всего-то ничего оставалось до шести пятнадцати, да и сердце пошаливало, как это бывает к пятидесяти годам, — подтянул к себе счеты, собираясь сделать первые прикидки (не доверял он вечно врущим несерьезным машинкам «Электроника»), но в это время открылась дверь и в отдел вплыла председательша профкома, чей образ всегда ассоциировался у экономиста с германским танком «Тигр» времен Третьего рейха.
— Мне что, бегать за вами, Григорьич? — грозно вопросила она, надвигаясь на экономиста, ощутившего себя сидящим в окопе без пэтээра или связки гранат. — Значит, на собрании как воды в рот, а на деле саботируем? А почему не сказать: не согласен, мол? Сейчас ведь модно не соглашаться. Плюрализм. Правильно, девочки?
Громада «Тигра» нависла над счетами. Девочки дружно закивали.
— Вы о чем, собственно?.. — начал было Василий Григорьевич, но председательша уже припечатала к столу лотерейные билеты и потребовала:
— Два рубля.
— Ф-фу, черт, извините, — забормотал Василий Григорьевич, вытягивая из кармана бумажник. — Только зачем мне два билета?
— Разнарядка райисполкома, — отрезала председательша, забирая зеленую трешку. — Рубль потом отдам, только напомните. И впредь, пожалуйста, относитесь более серьезно к моей общественной нагрузке.
Ома повернулась к экономисту кормой, обвела взором остальных присутствующих и пропела мечтательным голосом:
— Девочки, если бы вы видели, какие вчера сапоги давали в Доме обуви!..
Василий Григорьевич вздохнул, посмотрел на часы и задумался.
***
Их несло и крутило в красной мгле, и он боялся потерять Радугу, потерять излучатель, захлебнуться в вязком теплом сиропе — но налетела вдруг волна, ударила в спину и выбросила на что-то скользкое и упругое.
— Вот мы в лабиринтах Илиона, — пробормотал он, осматривая очередной удлиненный зал с голубыми светящимися стенами и гладким, черным, тускло блестящим полом, похожим на спину какой-нибудь королевы рыб морских.
Радуга засмеялась и погладила его по щеке.
— Какой ты смешной, мокрый! Хорошо хоть комбинезоны не промокают.
«Ты тоже смешная», — хотел ответить он, но, посмотрев на девушку, промолчал. Кровавый сироп, не оставив следов, скатился с лица и серого комбинезона Радуги, собравшись в лужицы у ее коленей, и Радуга с мокрыми рыжими волосами и веселыми зелеными глазами была на удивление хороша, как и в тот день, накануне вахты, когда они бродили в березовой роще, и сухие желтые листья падали в траву…
— Где твой излучатель? — спросил он строго и встал на ноги, с трудом сохраняя равновесие на скользкой податливой спине рыбьей королевы. — И вообще, как ты все-таки здесь оказалась? Кто тебя отпустил?
Радуга смотрела на него, подняв загорелое посерьезневшее лицо.
— Лео, честное слово, это очень долго. Только поверь, ни Пол, ни Скобин здесь ни при чем. Просто мне немного повезло, вот и все, а времени было в обрез. Ну хочешь, рапорт напишу, когда вернемся, а?
— Рапорт ты обязательно напишешь, — жестко сказал он и подумал: «Если вернешься. Если вернемся».
— Хорошо, — покорно ответила Радуга, протянув руку, чтобы он помог ей подняться. — Только…
Ожила, задрожала, пошла волнами черная спина диковинного животного. Радуга провалилась в яму, и края ямы почти мгновенно сомкнулись над ней. Он успел вцепиться в ее ладонь, страшно торчащую из черноты, и, падая, дернул спусковой рычаг, целясь в сторону от того места, где исчезла Радуга. Ахнуло, забулькало, судорогой заплясала чернота, лопнула переспелым арбузом, и он полетел в нее, держа, изо всех сил сжимая теплую ладонь…
Упали они во что-то мягкое, в пух не пух, снег не снег, мельтешило что-то белесое, щекотало лицо, опадало медленно в полной тишине. Фонарь и здесь не понадобился — разливался в пространстве тусклый свет, тонул вдалеке в тусклых стенах.
Радуга растирала ладонь, он осматривался, беспокойно поводя излучателем.
— Пропадем мы здесь без подмоги. Мне кажется, мы у них как на
Последние комментарии
2 часов 33 минут назад
16 часов 28 минут назад
18 часов 1 минута назад
21 часов 54 минут назад
21 часов 58 минут назад
1 день 3 часов назад