Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки [Автор неизвестен - Народные сказки] (pdf) читать постранично, страница - 2

дерева, о приручении животных,
сведения о топонимах, указывающих на места древних поселений той или
иной народности, и т. д. 1 . Все эти полезные сведения, сохраненные в народ­
ной памяти, могут быть использованы в историко-этнографических иссле­
дованиях о формах общественного устройства аборигенов Северо-Восточной
Азии и Северо-Западной Америки в различные эпохи их развития.
Развитие многообразных форм устного художественного творчества у
разных народов мира в большой степени зависело от конкретных условий
жизни данного этнического коллектива в определенных географических и
климатических условиях, с присущими этому коллективу способом произ­
водства и общими этническими признаками.
Традиционные формально-стилистические приемы тех или иных видов
устного творчества, часто совпадающие у разных народов мира или заим­
ствованные одним народом у другого, в условиях творчества конкретного
этнического коллектива способствуют раскрытию реальных исторических
процессов, художественно воплощенных в данном виде устного творчества.
Возникнув в значительном своем числе в доклассовом обществе из древних
мифов, многие предания и сказки продолжают свое существование в усло­
виях разложения первобытной общины и позже — в условиях иных общеМ е н о в щ и к о в , Устное творчество; В д о в и н , 1970.
6

ственных формаций не в застывшем виде, а в развитии, выполняя свои
функции художественного отражения явлений реальной жизни. Все эти
свойства характерны в равной мере для фольклора народностей чукотско-­
камчатского региона.
Непосредственное и многовековое соседство азиатских эскимосов с
чукчами, их непрерывающиеся культурно-экономические связи, обусловлен­
ные взаимозависимостью исторически сложившегося хозяйственно-производ­
ственного комплекса (оленеводство и морской промысел) 2, значительной
общностью элементов духовной культуры3, эскимосско-чукотским билингвиз­
мом (со стороны эскимосов)4, и, как следствие, неизбежные явления этни­
ческой ассимиляции (особенно в результате имевших место брачных союзов
между приморскими чукчами и эскимосами) — все это оказало несомненное
воздействие на развитие общих черт различных видов самобытного искус­
ства у этих разноязычных народностей, в том числе на развитие сходных и
общих жанров устного повествовательного творчества позднего периода.
Образовалась своеобразная непрерывная цепь некоторых общих сказочных
циклов (сказания о вороне, сиротке, женщине — создательнице людей и
животных, брачных союзах людей с животными, мифы о других мирах
и т. д.), связующим звеном (но не источником) которой в силу историче­
ских причин и географических условий стал чукотский фольклор. Эту цепь
взаимодействия устного художественного творчества чукотско-камчатских
народностей можно изобразить следующим образом:
азиатские эскимосы куйк-, образовав­
шейся, в свою очередь, от ительменской основы кутх. Следовательно, линг­
вистический анализ личного имени палеоазиатского сказочного ворона при­
водит нас к ительменскому источнику, где основа кутх является непроиз29
М е л е т и н с к и й , 1958,
30
Б о г о р а з , 1900, № 118,
31

стр. 10 и ел.
119, 159.
Б о го раз, 1900, стр. XIX.
21

водной. Указанный признак, а также наибольшая частотность мифов и ска­
зок с именем Кутха именно в ительменском фольклоре являются свиде­
тельством того, что древнейшим центром распространения однотипного в
сюжетном и жанровом отношении в о р о н ь е г о ц и к л а о К у т х е мог
быть ительменский регион. Частотность употребления имени Кутх в итель­
менском фольклоре снижается у коряков и кереков и совсем незначитель­
ной становится у чукчей и азиатских эскимосов. Сказанное не исключает,
однако, что кроме сильного воздействия ительменского вороньего цикла
с героем Кутхом на развитие этого вида фольклора у коряков, чукчей и
эскимосов параллельно существовали и развивались устные предания с
б е з ы м я н н ы м в о р о н ь и м героем, что подтверждается как разновид­
ностью некоторых сюжетов, так и наличием в верованиях этих народностей
культа ворона-предка.
Движение этого фольклорного цикла о К у т х е с юга Камчатки на се­
вер вплоть до Берингова пролива знаменовалось постепенной утратой ряда
сюжетов или их локальными изменениями. В м е с т е с т е м п р е д а н и я
и с к а з к и о б е з ы м я н н о м в о р о н е р а с п р о с т р а н я л и с ь по
всему а з и а т с к о м у и американскому Северу.
Мифический герой ительменских сказок ворон Кутх наряду с «культур­
ными» деяниями мироустроителя свободно совершает множество плутов­
ских проделок и шуток. Он — творец, обманщик и простак одновременно,
поэтому его полезные для человеческих и животных персонажей поступки
постоянно нарушаются неблаговидными делами в отношении окружающих;
от творца, вступающего в контакт с мифическими обитателями морской пу­
чины (№ 174)