Власть и образ. Очерки потестарной имагологии (pdf) читать постранично, страница - 2

исследования, уже проведенные в рамках изучения «Чужого», очертили определенный сегмент интеллектуального поля, которому специалисты дали собственное название
аллологии4.
За пределами академических трудов сложились свои, особые, трактовки слова «имагология». Одна из самых распространенных восходит,
возможно, к писателю Милану Кундере5. В «кундеровском» понимании
имагология оказывается теорией и практикой сотворения «кажимостей»,
создания вымышленной реальности, которая при всей своей искусственности в состоянии затмевать реальность подлинную — «материк все менее и менее посещаемый» современным человеком «и, кстати, заслуженно
нелюбимый». Вполне закономерно, что в публицистике слово «имагология» применяют для неодобрительной оценки информационной политики
властей, прежде всего в области телевещания. Это не мешает самим работникам масс-медиа тоже пользоваться словом «имагология» для описаИз публикаций на русском языке можно назвать, например: Одиссей. Человек
в истории: образ «другого» в культуре. М., 1993; Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья / Под ред. Р. М. Шукурова. М., 1999;
Лучицкая С. И. Образ другого: мусульмане в хрониках Крестовых походов. СПб.,
2001. Из библиографического аппарата к этим книгам можно получить некоторое
представление о широком круге западных работ на темы «чужого» и его восприятия.
См. также исследование на совершенно ином материале: Образ врага в советской
пропаганде. 1945–1954 гг. М., 1999. Есть, однако, большое число работ, в которых
историку приходится так сказать стихийно, без особой методологической рефлексии
сталкиваться с проблемами имагологии и решать их хотя бы на эмпирическом уровне. Достаточно вспомнить о специфике использования такого источника, как записки
иностранцев о чужих для них краях.
4
Еще ранее проблему «Чужого» активно обсуждали писатели-фантасты, разбиравшие всевозможные варианты взаимодействия (взаимопонимания или же, напротив взаимонепонимания) между человечеством и инопланетными цивилизациями.
Они же предложили и название для дисциплины, изучающей неземных «чужих» —
ксенология.
5
Кундера М. Бессмертие. СПб., 2004. С. 126–131. Очевидно влияние на Кундеру в этом пункте французской философской и социологической мысли, в частности, Ролана Барта и Жана Бодрийяра с его знаменитыми «симулякрами».
3

М. Бойцов. Что такое потестарная имагология?

7

ния собственной профессиональной деятельности — притом без всяких
негативных коннотаций: для них «имагология» — не более чем нейтральная технология — как анализа уже существующих в средствах коммуникации образов, так и создания образов новых.
По поводу термина «потестарный» здесь стоит заметить, пожалуй,
лишь то, что его применяют в самой разной научной литературе, но охотнее и последовательнее всего он используется в этнологии и культурной антропологии. Там с его помощью описываются отношения власти
в догосударственных обществах6.
Словосочетание «потестарная имагология», вынесенное в заглавие
настоящего сборника, вовсе не является арифметической суммой перечисленных смыслов, числящихся за каждым из входящих в него по отдельности. Более того, значение каждого из этих слов здесь существенно отличается от приведенных выше трактовок. Так, принятое в антропологии
инструментальное ограничение «потестарности» догосударственными
отношениями для нашего случая не только бесполезно, но даже вредно.
Преимущество этого слова состоит как раз в широте заложенной в нем
семантики: его можно применять к отношениям власти на любом уровне
развития общества — как до государственности, так и после ее возникновения, как в системе государственной власти, так и в сегментах социума, существующих так сказать, «рядом» или «помимо» государственных
структур. Столь же широко следует понимать и слово «имагология» — как
знание об образах самого разного свойства (о чем подробнее чуть ниже).
Из сказанного понятно уже, что «потестарная имагология» должна представлять собой дисциплину, занимающуюся изучением образов власти.
Существует ли такая дисциплина в действительности? И да и нет. В качестве доказательства того, что она не только существует, но и процветает, можно было бы составить бесконечный список самых разнообразных
публикаций, посвященных «образам власти», число которых в последнее
время растет от года в год едва ли не в геометрической прогрессии. Зато
против ее существования свидетельствует то, что большинство авторов
таких публикаций даже не подозревают о своем «родстве»: сами они относят себя к весьма различным профессиональным ячейкам. Повышенный
интерес к проблематике потестарной имагологии практически одновременно стали проявлять и «просто» историки (притом самых разных периодов и культур), и историки права, литературы и искусства, не говоря
уже о социологах, политологах, теоретиках коммуникационных