Улыбка Амура [Ирина Леонидовна Касаткина] (fb2) читать постранично, страница - 3

боль, попросила разрешения выйти. Ей разрешили.

Настя пошла в буфет, выпила стакан компота. Голова болела нестерпимо, и даже слегка поташнивало. Не хватает еще расклеиться в конце полугодия, тогда и другие предметы поплывут, уныло подумала она. Но сегодня определенно остальные уроки не высижу. И решительно направилась к врачу.

− Настюха, ты куда? − Вопль на весь коридор остановил Настю у лестницы на первый этаж. Ее догоняла Наташка Белоконева − верная подруга и соседка по лестничной клетке.

− К врачу хочу. Башка трещит, нет сил.

− Что это с тобой? Ты такая бледная!

− Не знаю. Наверно, из-за этой дурацкой контрольной расстроилась. Учила-учила, и все насмарку. Теперь поплыли мои пятаки. Еще чего доброго заставят Лизавету вкатать трояк в полугодие, − вот будет номер!

− Да не бери ты в голову! Нашла из-за чего расстраиваться. Весь класс ничего не решил − одна ты, что ли? Ты хоть одну задачу сделала, а я вообще ни одной.

− Что, так и сдала пустой лист?

− Так и сдала. А что мне оставалось? Я в этих колебаниях ни бум-бум. Да ладно, всему классу пары не поставят. Директриса такой хай поднимет! Она ведь бывший депутат − в Законодательном сидела. Побоятся.

− Понимаешь, Натка, мне дико обидно! Они там между собой никак не договорятся чему нас учить, а мы отдуваемся. Конечно, тебе что − у тебя и по алгебре трояк выходит, и по химии. А мне так хотелось закончить это полугодие на все пятерки.

− Не, не понимаю. Какая разница: пятерки, не пятерки? Может, боишься, что предки ругаться будут?

− Да при чем здесь предки? Понимаешь, хочу все пятерки. Хо-чу! Бзик у меня такой.

− Не, у тебя, определенно, не все дома. Так ты, значит, уходишь? Не будешь на алгебре?

− Наверно, не буду. Попробую отпроситься.

− Тогда хоть тетрадку оставь. У меня половина примеров не сошлись с ответом. У тебя все сошлись?

− Все. Бери, только не посей. И Митьке не давай, он на меня злой. Еще намалюет что-нибудь, как в прошлый раз.

Добрая врачиха даже температуру мерить не стала, только пощупала лоб и выписала справку, посоветовав хорошенько выспаться.

Со сложным чувством огорчения и облегчения Настя вышла из школы. На улице ледяной ветер сразу принялся сечь ей лицо снежным крошевом, заставив согнуться в три погибели и прикрыть нос рукавичкой. На Северном полюсе живем, сердито подумала девочка, теперь это называется Юг. В Москве и то теплее.

По дороге домой она старательно обходила неровные ледяные ухабы, подозрительно припорошенные снегом, но все же пару раз едва не растянулась. Дома тупо побродила по комнатам, потом, вспомнив, что утром не завтракала, налила тарелку супа. Но едва поднесла ложку ко рту, как ее снова затошнило. Кажется, заболеваю, испугалась Настя, надо срочно лечиться. Она включила обогреватель, раздавила таблетку седальгина, запила чашкой горячего чая и легла на диван, укрывшись с головой пледом. И сразу провалилась в сон.

Разбудил ее Федор. Прыгнув на подушку, он бесцеремонно улегся ей на голову. − Убери хвост с лица! − сердито потребовала девочка. Федор обиженно мазнул пушистым концом по ее губам, спрыгнул на пол и ушел за диван.

Настя прислушалась к себе. Голова уже не болела, но настроение оставалось паршивым. И главное, непонятно, как жить дальше. Хоть бы папа быстрее пришел, уныло подумала она. И сейчас же услышала звук отворяемой двери.

− Котенок, ты почему не в школе? − Румяный с мороза отец быстро вошел в комнату и склонился над ней. − Что стряслось?

− Голова разболелась, и врачиха отпустила. А сейчас поспала, и вроде полегчало. Вы не голодные?

− Да, перекусить не мешало бы, а то у меня сегодня еще заседание кафедры, а у мамы ученики. Через час надо бежать.

− Тогда я обед разогрею, пока вы руки моете. Когда будет готово, позову.

− Давай дочка, поухаживай за нами, а то я что-то приустал. Подряд две лекции очень утомительно.

Настины родители работали в педагогическом институте: отец заведовал кафедрой физики, а мать преподавала английский. Настя обожала своих родителей, особенно отца. Он у них с мамой был кумиром. Настин отец и вправду был хорош собой: высокий сероглазый блондин, красивый, умный и слегка ироничный. Человеком он был добрым и покладистым, легко прощал студентам все их неуды и прогулы, за что они его дружно любили, − особенно, студентки, которые в этом девичьем вузе составляли большинство.

Настина мама представляла собой полную противоположность отцу − как внешне, так и внутренне. Это была невысокая стройная армяночка, темноглазая и черноволосая, с ершистым и задиристым характером. Она могла поднять шум из-за пустяка, гоняла Настю за невымытую посуду и пыталась воспитывать кота. Но когда мать чересчур уж расходилась, отец сажал ее себе на колени и принимался поглаживать по спинке, приговаривая: − Все, все, Галчонок, успокойся. − И целовал за ушком. Тогда она моментально выпускала пар, переходя к бурным объятиям и поцелуям, во время которых Настя все пыталась подлезть им под руки, чтобы