Neoplasma infestum est [Артур Зеев] (fb2) читать постранично, страница - 13

личинки, они руководили поведением и были в той или иной степени автономны. Учитывая схожесть с кламарами, могу предположить, что дрянь потенциально бессмертная и с повышенной регенерацией. Впрочем, хорошо горит.

— А формалин зачем?

— А вот это хороший вопрос. Похоже, что они в нём вызревают. Я вот от той, что в «гробу», кусок оторвал для биопсии. А ещё один высушил — он сначала сморщился, после почернел и сгнил. Видимо, они не смогли полноценно адаптироваться к воздуху на нашей планете. И выдержка в формалине нужна как бы для созревания. Возможно, он их ещё как-то активирует или типа того: иногда личинкам нужны химические сигналы, что пора расти дальше.

Малигнолог прошёлся по лаборатории, прищурился на коллегу.

— Это может быть изменённая личинка мэлфаста? Я знаю, что звучит странно и даже безумно...

— Вполне. Я пока не проводил секвенирования, но по результатам гистохимического анализа споры из того монастыря и ткани неоплазмы имеют очень похожий профиль. Так что я не исключаю такой возможности... Но не совсем ясно тогда, как именно они были преобразованы. Потому что, как нас учит классический бестиарий, споры мэлфаста убивают свою жертву и прорастают уже в могиле. Занятно, как ты любишь говорить.

— Занятно, даже очень. Мэлфаст не пойми откуда, ловушка в монастыре, поехавший схимник, который на основе выделений из неоплазмы занимался некромантией — и даже смог оживить абортуса и чучело собаки. Занятно...

Хьюг пожал плечами и выпустил струйку ароматного дыма.

— Ну, это ты тут следователь. А я так, апертиор. Моё дело — вскрытия и научный анализ.

— Не прибедняйся. Лучше скажи, как девица?

— О, с моей стороны всё прекрасно. Личинку ты извлёк правильно, даже швы наложил как следует. Удивительно, но ткани почти не пострадали. Конечно, есть масштабные жировые отложения, есть интоксикация, пара укусов, где эта дрянь питалась. Но всё пройдёт, недельку полежит — и пускай на фитнес идёт, вес в норму приводить... Ну а дальше — это по твоей части, я с живыми не очень хорошо общаюсь.

Август улыбнулся, пожал другу руку на прощание и вышел.

Мария лежала на кушетке в медицинской пижаме. Её спаситель возник как будто из ниоткуда — женщина успела задремать и не заметила гостя.

— Как вы себя чувствуете?

— Уже гораздо лучше, спасибо. Врачи говорят, что я полностью здорова, осталось только отойти после операции — и выпишут. Домой!

— Это радует.

Мужчина улыбнулся.

— А ведь я даже вашего имени не знаю. И что случилось. Помню только, как вы меня про пожар спрашивали...

— Август... Август меня зовут.

— Красивое имя. И редкое. Вы иностранец?

Картезиус сделал неопределённый жест рукой, сверкнув кольцами.

— Вам проводили операцию по удалению... опухоли. Не совсем легально, как вы, вероятно, помните...

— Меня будут судить? Посадят?

— Да вы что?! Вы же жертва. Вся ответственность — на клинике и враче этом. Но его уже судьба наказала: во время операции произошла утечка азота для наркоза, он воспламенился и вся клиника сгорела. Вместе с персоналом — медсёстры погибли, и врач тоже. Впрочем, учитывая мощность взрыва, это было быстро и безболезненно.

Мария заплакала.

— Валентин Владимирович казался мне таким хорошим...

— Да, он был... Интересный человек... В общем, вас выкинуло взрывом. А тут я, как раз в гости к другу заходил. Оттащил вас, в себя привёл, скорую вызвал... Ну, вот так как-то.

— Август, вы мой ангел-хранитель.

Женщина сжала руку собеседника. Малигнолог не выдержал и улыбнулся — плюс одна спасённая душа.