Лягушка в молоке [Silvia_sun] (fb2) читать постранично, страница - 3

Тебя Том зовут?

Не слушая ответа, я стала торопливо пристраиваться сзади и сбоку от мальчика. Моя торопливость была вызвана тем, что в идеале у меня было всего пять минут после травмы, пока не начался мышечный спазм. Подойдя со стороны пострадавшей руки, я попросила его расслабить верхнюю часть туловища, придержала за грудь и заставила слегка наклониться. Травмированная конечность свободно висела; я развернула его руку за запястье и стала аккуратно поднимать ее вверх и вперед. Потребовалась примерно минута, но плечо уверенно встало в привычное положение. Он удивленно покрутился и нахмурился:

— Я бы справился. Ладно, Смит, я запомню.

Я пожала плечами и пошла во двор. Мисс Вэйт требовался доброволец, чтобы помыть лестницу, и я вызвалась сама, чтобы не нарушать легенду. Эта парочка, Билли и Джен, совершенно без тормозов, могли бы избить меня за помощь мальчишке. Красивый мальчик, кстати. У него тонкие черты лица, ярко-синие глаза и волосы насыщенного иссиня-черного цвета — очень зрелищное сочетание. Насколько я могла заметить, его старались обходить стороной. Хотя, мало кто дружил между собой, каждый старался выживать в одиночку.

Я почти закончила уборку, когда меня позвали в кабинет директрисы. Там стоял незнакомый полицейский. Миссис Коул довольно приветливо обратилась ко мне:

— Хелена, разыскали твою родственницу. Теперь мы знаем твою фамилию.

Полицейский представился и показал мне фотографию в рамочке.

— Узнаете себя, мисс?

На фото была изображена пожилая женщина в чепце, черном платье и куче дешевых побрякушек, она куталась в разноцветную шаль. Около нее стояла девочка — это несомненно была я, только помладше, и волосы у меня были подлиннее. У меня в руках была кукла, второй рукой я крепко держалась за руку своей спутницы.

Полицейский сказал сочувственно:

— Ваша бабушка была гадалкой, она арендовала палатку на выставке колоний, вы жили там же. Три месяца назад палатка сгорела, ваша бабушка погибла, а вы пропали. К счастью, из огня вынесли несколько вещей, я вам их принес.

Он протянул мне ту самую цветастую шаль и маленький сверток. Я развернула газету и увидела две колоды Таро, перевязанные бечевкой.

— К сожалению, больше ничего не осталось, мисс. Имя вы свое назвали правильно, а фамилия ваша Смирнофф. Теперь мы знаем ваш день рождения: вы родились десятого апреля тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Ваша мать, ее звали Мэри, умерла при родах, она была очень молодой, лет восемнадцать всего, вашего отца Бориса зарезали еще до вашего рождения, а вы десять лет прожили в Лондоне с бабушкой, ее звали Лиззи Томсон, или старушкой Лиззи — это было ее прозвище на той выставке.

Я судорожно прижала к себе шаль и сверток и искренне поблагодарила:

— Огромное спасибо, офицер. Я рада узнать, что меня не бросили просто так. Бабушка умерла, а я потеряла память. Еще бы, сильный был стресс, наверное. Полагаю, вы правы. Я знаю эти карты, знаю, как они называются, умею ими пользоваться. Я очень благодарна. Подскажите, где ее похоронили? Я бы хотела когда-нибудь навестить ее.

Полицейский был готов к этому вопросу и протянул мне листок с адресом и названием кладбища для бедных. Он неожиданно замялся и неуверенно сказал:

— На выставке сказали, что ваш отец был из пришлых, кажется, он был русским моряком, но лет пять таскался на выставке, гадал на кофе, по линиям руки, занимался спиритизмом. Он сильно выпивал, мисс, так что никто не удивился, когда его нашли в канаве. Хотя бы ваши родители были женаты.

Миссис Коул переписала мое новое имя в журнал и отпустила меня. Итак, я — нищая Хелена Смирнофф (понятно, что Елена Борисовна Смирнова, но записана на иностранный манер Смирнофф), моя бабушка была гадалкой, отец был русским пьяницей, жили мы в матерчатом шатре, который сгорел. Опять ничего у меня нет. Хотя вру, у меня есть шаль и Таро. Шаль была старой и пахла дымом — мелочи, у меня появились личные вещи! Это так угнетает, когда нет ничего своего. Зато теперь нужно вещи сохранить, я тут за месяц насмотрелась всякого. Пришли как-то две дамы, нарядили младших в красивые вещи и ушли. Воспитательницы мигом переодели детей в обноски, а нарядные новые вещички растащили по домам или продали. Никто даже не удивился, я тоже.

Я забежала в туалет и завязала шаль вместо пояса на талии, благо робы были широкими, а я такой тощей, что могла еще пару вещей поместись внутрь, никто бы не заметил. Карты я спрятала в шаль, подвернув ее на манер кармана. Главное, чтобы никто их не заметил и не отобрал. Сначала ходить было неудобно, но потом я приспособилась и перестала замечать тайное украшение на поясе. Поскольку у меня был прямой доступ к ниткам, вечером я попросила разрешения зашить прореху в кармане, а сама, снова в туалете, прошила два кармашка для каждой колоды в отдельности; воспитательница пересчитала выданные мне пуговицы и даже похвалила меня за честность. Так что я впервые в новом мире засыпала с улыбкой на