Водяной [Константин Паули] (fb2) читать постранично, страница - 2

назвать «распространёнными».

У оборотней есть кланы, есть родня и плотное общение между собой. Тоже, кстати, не всегда мирное. А вот водяные между собой не знаются. Особенность образа жизни.

Я не похож на водяного из сказок и мультфильмов. У меня нет рыбьего хвоста и раздутого живота, волосы — не тина и водоросли, и я не пою жалостливых песенок о том, что мне летать охота. Хотя Анатолия Папанова, озвучившего того самого персонажа в советском мультфильме, я безмерно уважаю. В ноги бы поклонился. Великий был актёр. Человечище!

Я — нечто иное. Дух воды, привязанный к этому миру человеческой оболочкой.

И вот, эта моя очередная оболочка, которая прожила долгую и, смею надеяться, достойную жизнь, умерла.

Как только это произошло, а я не верю, что мой друг «волчок» не имеет к этому отношения, я «раздвоился». Одна моя часть, смертная, лежала на полу бездыханным грузом прожитых ста трёх лет. Другая, условно-вечная, мистическая, стояла рядом, сжимая в руке костяной волчок. Пока у меня не будет новой судьбы и жизни, моё тело — копия прежнего.

Внешне я тот же дед, но теперь меня практически никто не заметит, лишь самые внимательные или настроенные на сострадание, потому что для этого мира я аномалия, меня не должно быть. С практической точки зрения люди будут стараться не обращать на меня внимание, обходить, отводить взгляд, поворачивать голову в другую сторону. Как прохожий, которого вы не заметили и не вспомните уже через минуту.

Меня нет, вернее сказать, моя прошлая жизнь умерла.

Так и должно быть. Смерть — это чей-то конец и чьё-то начало, круг жизни и нарушителей этого правила быть не должно. Другое дело, что имелись и обходные пути.

На стене, над диваном, висел парадный китель Спиридона Ильича. Медали тускло поблескивали в свете люстры. В шкафу в рамочках — фотографии, на полках документы. Целая жизнь, полная событий, потерь и маленьких радостей, подошла к концу.

Я опустился к телу. Не было ни скорби, ни сожаления. Лишь уважение и лёгкая грусть, как при прощании со старым, верным домом. Я аккуратно выровнял тело, поправил руки, сложив их на груди. Застегнул верхнюю пуговицу на рубашке, одёрнул старенький свитер. Потом осторожно прикрыл веки, пряча остекленевший взгляд. На мгновение возникло желание подложить что-нибудь под голову, но я решил, что это лишнее. У медиков после такого возникнут закономерные вопросы.

Мой взгляд упал на громоздкий платяной шкаф. Я открыл его. На полке, где раньше лежало постельное белье, стояла небольшая спортивная сумка. Подарок от администрации города на очередной юбилей обороны Москвы. Зачем ветерану спортивная сумка? Логика чиновников была для меня загадкой, но сейчас она пришлась как нельзя кстати. Я поставил её на пол и отодвинул висевшие на вешалке пальто. За ними, в стене, была вмонтирована дверца старенького сейфа, купленного по случаю ещё в девяностые. Неспокойное было время. Ключ приклеен скотчем под днищем кухонного шкафа. Поворот ручки, и тяжёлая дверца со скрипом поддалась.

Внутри лежали две вещи: нотариальное завещание в файле и толстые пачки денег.

Так уж вышло, что детей и внуков у Спиридона Ильича не было. Не нажил.

Поэтому квартира и всё скромное имущество отходили дочке моей бывшей соседки. Светлане было около сорока, она одна тащила троих детей после развода с мужем-алкоголиком и ютилась в комнате в общежитии. Она была единственной, кто регулярно заглядывал ко мне, причём не по принуждению или по работе, а из искренней доброты. Она приносила продукты, стирала, помогала с уборкой, просто сидела и слушала мои старческие рассказы о прошлом.

Умерев, я мог сделать для неё и её шустрых детишек доброе дело. При мысли об этом моё лицо коснулась улыбка. Квартира в Лобне, трёшка на Ленина даст ей и её детям долгожданную жизненную «базу».

Рядом с завещанием лежали деньги. Я никогда не доверял банкам, а уж тем более новомодным инвестициям, рядом с которыми обитали и телефонные мошенники, которые периодически то и дело пытались «защитить» мои сбережения.

Я просто складывал сюда большую часть своей немаленькой ветеранской пенсии. Я вынул пачки и неспешно, по привычке, пересчитал. Девять с половиной миллионов. Я жил аскетично, а льготы и хорошая пенсия позволяли мне копить. Несколько тысяч рублей с мелочёвкой оставил в сейфе, чтобы у кого-нибудь не возникло вопросов, куда исчезли все деньги.

Тело моё умерло, а вот основные деньги понадобятся прямо сейчас, поэтому я уложил их в сумку и замотал в тот самый плед, которым недавно укрывал ноги.

Хотел было сунуть в сумку паспорт, СНИЛС и пенсионное, но вовремя опомнился. Они мне больше ни к чему. Спиридон Ильич-то мёртв. Завещание переложил на стол, сейф и прикрывающий его шкаф оставил открытыми, ключ в замке.

Я положил деньги в сумку, закинул две пары носков и просторных старомодных трусов, записную книжку и пошаркал к телефону. Старый дисковый аппарат, переживший несколько эпох. Пальцы — сухие и узловатые, поражённые --">