Потерянное мной [Борис Егорович Бондаренко] (fb2) читать постранично, страница - 35

не знала, что ей надо отвечать. Последние часы в поезде, измученная бессонницей и тяжелыми раздумьями, она хотела только одного – поскорее встретиться с Юрием, вернуться в ту привычную жизнь, которой жила до поездки в деревню, и она знала, что Юрий сделает все, чтобы отвлечь ее от невеселых мыслей, и вот сейчас, когда было то, чего она хотела и ждала, – Юрий рассказывал ей что-то такое, что было, безусловно, интересно и заслуживало внимания, и она слушала его и не могла понять, почему это должно быть интересно, – и вдруг она увидела его всего – высокого, красивого, чисто выбритого и пахнущего одеколоном, он, как всегда, был уверен в себе, обаятелен, исключительно вежлив и внимателен к ней, настоящий мужчина, мечта любой женщины, – и тут она подумала: «Интересно, каким бы ты был, если бы родился не в семье потомственных интеллигентов, а в глухой деревне? Был бы ты таким же холеным и изысканным, таким же уверенным в себе, или, может быть, сидел бы сейчас в кабине трактора, в промасленном комбинезоне, и думал бы только о том, чтобы поскорее кончился этот утомительный длинный день? Был бы ты таким же добрым и обаятельным? Что бы ты делал по вечерам? Может быть, ты не шел бы в кафе, а пил водку в компании дружков-собутыльников и хвастался своими заработками? А потом, сильно навеселе, шел бы в клуб – в кепке, сдвинутой на затылок, папироса в зубах, руки в карманах – и приглашал бы на танцы всех подряд, и все танцы получались бы у тебя одинаковыми – шаг вперед, два в сторону, еще шаг вперед и опять два в сторону... Неважно, что это такое – вальс, фокстрот, танго, – все равно шаг вперед, два в сторону...»

– Что?! – вдруг спросила Ольга, резко остановившись.

Юрий растерялся, чуть-чуть обиженный ее тоном.

– Я говорю, что сегодня лучше пойти к нам. Будут только родители, они специально освободились в этот вечер и просили тебя прийти.

Ольга внимательно посмотрела на него и тихо сказала:

– Юра, извинись за меня перед ними и скажи, что я не смогла прийти. Я неважно себя чувствую. Будет лучше, если я сразу лягу и попытаюсь уснуть.

Юрий с недоумением и растерянностью смотрел на Ольгу – и только сейчас заметил, как она изменилась за эти дни: похудела, даже как будто постарела, под глазами залегли синие тени, но больше всего изменились сами глаза – они смотрели на него строго и холодно, словно перед ней не он, Юрий, а какой-то чужой, незнакомый ей человек, и в этом взгляде Юрий не узнавал прежней Ольги, не понимал этой строгости и холодности. «Она просто устала», – подумал он и отвел взгляд, виновато проговорил:

– Да-да, конечно, тебе надо отдохнуть.

Он взял такси, и они в молчании доехали до ее дома. Ольга сразу пошла вперед, а Юрий расплачивался с шофером, доставал чемодан и потом остановился в подъезде и закурил, прислушиваясь к шагам Ольги, звучавшим уже где-то на втором этаже. Он думал о том, что ему нужно делать сейчас, когда он вслед за Ольгой войдет в ее комнату и опять встретит этот чужой холодный взгляд. Подойти к ней и попытаться утешить или промолчать, ни о чем не расспрашивать и быть только очень предупредительным и ласковым, а завтра, когда она отдохнет и успокоится, все станет по-прежнему – ведь ничего не изменилось за эти две недели, ничего не могло измениться, она же сама говорила, просто сейчас Ольга устала и нездорова...

И он стал подниматься по лестнице.

1968 г.