Байя [Василий Александрович Вонлярлярский] (fb2) читать постранично, страница - 2

Джевул постоянно замечен был в утрате выручаемых денег за доверенный ему мужем моим товар, и что это самое обстоятельство понудило Филиппа прибегнуть к строгим мерам, на что, впрочем, муж мой решился в первый раз, так он был слаб и добр к неблагодарному.

Президент: Имеет ли подсудимый сказать что-нибудь в свое оправдание?

Джевул: Нет, ничего не имею.

Президент: Господа прочие свидетели!

Несколько человек встало с своих мест.

Президент: Прошу вас говорить по очереди.

1-й свидетель, человек лет 40, глупой наружности: Господин президент! все, что сказала госпожа Росс, совершенная правда.

Президент: Имеете ли вы прибавить что-нибудь?

1-й свидетель: Я говорю, господин президент, что госпожа Росс сказала сущую правду.

Президент: Второй свидетель! Ваша очередь.

2-й свидетель (мучной торговец): Я, господин президент, считаю священною обязанностию, как перед богом, то есть, перед совестью и всем, как для меня, так и для всякого, и для вас, господин президент, вот что!

Президент (с нетерпением): Прошу вас не терять слов.

2-й свидетель: Я, господин президент, говорю и готов говорить ясно; потом, не только в таком деле и в таком месте, и при таких обстоятельствах, и в присутствии, то есть, всех и вас, господин президент, решающих, по сущности, дела всякого, и участь всякого, по делам и поступкам…

Президент (с возрастающим нетерпением): Еще раз, милостивый государь, изъясняйтесь короче.

2-й свидетель: Прежде всего, господин президент, я, как уже имел честь объяснить тут пред всеми и вами, господин президент, что долгом, честному человеку свойственным, считаю…

Президент: Но что же наконец?

2-й свидетель: Что в то время, как убийство или не убийство, потому что Филипп Росс не убит, а только ранен и, благодаря мерам правительства, чувствует в некотором роде даже облегчение от раны, и сильную слабость…

Президент: В последний раз прошу объясняться короче.

2-й свидетель: Я и говорю, господин президент, что, как во время этого дела, или во время этого преступления, находясь в Мустафе, то есть в полуторе миле от места происшествия…

Президент: Следовательно, вам сказать нечего.

2-й свидетель: Именно, господин президент! тем более, что, по месту моего жительства, весьма отдаленного, я не мог наблюдать за предварительным ходом этого дела, но не менее того нахожу…

Президент: Довольно; извольте сесть на свое место. Господин генеральный адвокат! Слово принадлежит вам!

Речь генерального адвоката была и длинна и напыщенна. В ней почтенный защитник прав старался сделать из несчастного Джевула не только злоумышленного убийцу, но человека, виновного в предательстве, в чудовищной неблагодарности, похищении чужой собственности, и заключил тем, что за подобные преступления приличного наказания придумать невозможно, потому что до сих пор существующие законы и слабы и неудовлетворительны. По окончании речи президент вызвал адвоката подсудимого; но как у бедного Джевула такого не оказалось, то и защищал его один из очередных адвокатов Палаты. В защите этой упомянулось слегка о молодости подсудимого, о восточных нравах, допускающих месть, и тому подобное. В заключение же, хотя адвокат и находил преступление важным, но убеждал судей быть снисходительными. Защитник умолк, а присяжные встали с своих мест и медленно вышли из залы.

Джевул, сидевший между двумя жандармами, горько плакал. Никогда еще преступник не возбуждал так мало участия в присутствующих, как в этот раз; он был одинок и беззащитен посреди равнодушной толпы. Совещание присяжных продолжалось не долго, показания были положительны, преступление тяжко, оправданий никаких, защиты ниоткуда, и потому, когда президент, приняв бумагу из рук секретаря, встал с своего места и громко провозгласил, что Джевул приговорен к казни, никто из присутствующих не оказал ни удивления, ни ужаса. Но вдруг позади толпы произошло страшное волнение: «Остановитесь!»– закричал кто-то у входа в залу. Толпа расступилась и пропустила человека, лет пятидесяти, худого и бледного, как труп. Человек этот не прошел, а пробежал пространство, отделявшее его от президента, и прежде чем последний успел оказать какое-либо сопротивление, вырвал у него из рук смертный приговор Джевула и разорвал в клочки.

– Остановите этого человека! – воскликнул испуганный президент.

– Не нужно, – отвечал старик. Он был так ужасен, что жандармы остались, как прикованные к своим местам.

– Я, – продолжал незнакомец, – отставной солдат и гражданин Франции, объявляю здесь в присутствии всех членов суда и королевского прокурора, что бедуин Джевул Али Махмет, приговоренный к смертной и постыдной казни за убийство Филиппа Росса, невинен!

Вся толпа дрогнула от изумления.

– Но кто же вы? – спросил президент.

– Я Филипп Росс! – отвечал незнакомец.

– Вы защищаете преступника?

– Джевул невинен. Президент, клянусь честию!

Волнение между присутствующими