Санджев и робоваллах [Йен Макдональд] (fb2) читать постранично, страница - 2

сверхскоростной беспилотник, бот для защиты периметра «ТИТАН-ПОЛИВАЛКА» и «КРАСНУЮ КОЛУ» — робота для подавления мятежей.

Те же старики, когда он заходил к ним установить аккаунты и пароли, спрашивали его:

— Эй, ты в этом малость разбираешься — что там за дела с этими Бхаратом и Авадхом? Чем плоха была старая добрая Индия? И когда нам вернут спутниковую трансляцию крикетных матчей?

Но Санджев, хоть и разбирался в роботах, не знал ответов на эти вопросы. За новостями было не уследить, политики и вожди сменялись ежечасно, а с чего начался конфликт, все давно позабыли. С наксалитов^[4] в Бихаре, с объевшегося властью Дели, с проклятых мусульман, снова потребовавших самоуправления? Старики и не ждали ответа — им просто хотелось поворчать и показать мальчишке-умнику, что и он не все знает.

— Ну, лишь бы нам их не видать, — приговаривали они, когда Санджев в ответ разражался речами о преимуществах беспилотника «Райтеон 380 Рудра» или разведывательного механизма «Акху» над любым бойцом-человеком. Они полагали, что «Битва в лесу Бора», уже уходившая в прошлое, останется единственным сражением сепаратистской войны, какое придется увидеть Ахрауре.

— К чему все это было? — спрашивали люди. — Чего они хотели?

Ответ они узнали два дня спустя, когда на полях почернели и засохли посевы, а скотина, до последней дворняги, передохла от мора.

Санджев бросался бежать, едва машина сворачивала на Зонтичную улицу. Их машина сразу бросалась в глаза — большой военный «хаммер», раскрашенный в черный цвет Кали^[5] и разрисованный поверх светящимися языками пламени, которые словно мерцали, когда они проезжали мимо. Но еще проще было узнать их на слух: всякий узнавал металлическое «туд-туд-туд», превращавшееся в звон гитар и вопли духовых, когда они опускали окна, чтобы заказать еды — еды навынос. И Санджев был тут как тут.

— Что вам угодно, сэр?

С переезда в Варанаси он стал хорошим бегуном. После гибели Ахрауры все переменилось.

Последнее, что совершила Ахраура перед смертью, — заслужила строчку в новостях. Деревня оказалась первой пострадавшей от нового вида атак. Их прозвали разносчиками чумы и представляли себе мрачными людьми в комбинезонах-«хамелео-нах», медленно шагающими по полям, простерши руки, словно для благословения, но сеющими болезни и гибель. То была стратегия отчаяния: отнять у сепаратистов все, что возможно. Но эффективность ее оказалась невелика — после первых нескольких атак разносчиков чумы узнавали с первого взгляда и немедленно расстреливали.

Но Ахрауру они убили, и, когда пала последняя корова, а ветер унес засохшие листья в желтом облаке пыли, люди покинули деревню. В машинах и грузовиках, на патпатах^[6] и на сельских автобусах они добирались до города, и, хотя все клялись держаться вместе, семья за семьей терялась в десятимиллионном Варанаси, и Ахраура окончательно умерла.

Отец Санджева снял квартиру на верхнем этаже многоквартирного дома на Зонтичной улице и вложил все сбережения в заведение, где подавали пиво и пиццу. Им в городе только и нужны были пиццы да пиццы, а самосы,^[7] тидди-хопперы и расгулу^[8] здесь не ели. И еще пиво: «Кингфишер», «Годфазер» и «Бангла». Мать Санджева немного шила и давала уроки хороших манер и санскрита — она выучила язык ради молитв и обрядов. Бабушка Бхарти и младшая сестра Прийа прибирались в конторах нового, сияющего Варанаси, возносившегося хромом и стеклом над облезлыми домишками Старого Каши. Санджев помогал обслуживать посетителей под рядами высоких неоновых зонтов, которые не защищали ни от дождя, ни от солнца, зато привлекали гуляк, ночной народ, бадмашей^[9] и девиц. По этим зонтам улицу и назвали Зонтичной. И здесь он впервые увидел робоваллахов.

Санджев влюбился с первого взгляда, впервые увидев, как они проходят по Зонтичной улице в своих майках, с обнаженными, мужественными плечами, в браслетах Кришны, с татуировками хенной, в крутых сапогах с металлическими вставками, с волосами, смазанными гелем и торчащими как иглы, словно у героев мультиков. Торговцы с Зонтичной улицы сторонились от них, отступали бочком. У них была нехорошая репутация. Позже Санджеву случилось увидеть, как они перевернули прилавок торговца пакорой,^[10] чем-то не угодившего им, задразнили до слез женщину в деловом сари, которая посмела косо глянуть на них, разбили патпат, водитель которого не пожелал везти их пьяную компанию, — но в тот первый вечер от них исходило звездное сияние, и желание Санджева находиться среди них было таким чистым, мучительным и неисполнимым, что на глаза навернулись слезы восторга. Это были солдаты, юные воины, робоваллахи. На самоуправлении оставляли только самые тяжелые и тупые машины; большими боевыми ботами, пусть и снабженными искусственным интеллектом, повелевали