В просторном мире [Михаил Андреевич Никулин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (93) »
Михаил Никулин В просторном мире
Повесть
1. Жизнь впереди
Миша Самохин, тринадцатилетний рослый и нескладный паренек, взбежал на глинистую насыпь дота и, приложив ладонь к глазам, стал смотреть вдаль. День был осенний, пасмурный. В котловине плавал дым подземных очагов. Пелена его, низко расстилаясь, была похожа на большое озеро, берега которого с каждой минутой раздвигались все шире. Миша пронзительно свистнул раз и другой. Не слыша ответного свиста, он взял длинный шест, надел на него свою помятую кепку и поднял ее высоко над головой. В котловине сейчас же из пелены дыма вынырнул другой шест с натянутой на него кепкой, только не серой, как у Миши, а черной. — Связь восстановлена, — улыбнулся Миша и пал спускаться в дот. В темном углу дота стоял деревянный сундучок, вмещавший им с матерью обеденный и кухонный стол. Отодвинув его, Миша опустился на бурьянную подстилку и, приложив губы к концу узкой железной грубы, спросил: — Гаврик, ты слушаешь? В это время на самом дне котловины Гаврик Мамченко, перескочив через спящую Нюську, через низкую железную печку, кинулся к другому концу той же трубы. Упав на колени, он закричал: — «Большая земля», алло! Алло! На «Острове Диксоне» слушают! В узкой трубе слова его налетали одно на другое и сливались в бубнящую бессмыслицу: «Али, вали, дзум, бум!» Миша отнял от трубы оглушенное ухо, и в дот ворвались отчетливо звонкие слова Гаврика: — Давай сводку! Смело давай! Мамки нет, а Нюська спит — хоть из пушек пали! — Гаврик, ну что орешь? Эти пушки у меня теперь в ушах.. — А ты не тяни. — Будешь кричать — скорей не будет, — сказал Миша и стал передавать «сводку» о том, как идет первое собрание колхозников, вернувшихся из эвакуации домой. — Опять ругают фашистов, опять вспоминают и подсчитывают, что они сожгли, что разграбили. А чего считать? Будто не видно, что ничего не осталось. — Хорошего, значит, нет? — Кое-что есть… Из района приехал майор — раненый, рука перевязана… Миша внезапно отдернул от трубы ухо, потому что в дот прилетел звенящий вопрос Гаврика: — Танкист? — Не угадал. — Летчик? — Нет, артиллерист. — Сам бог войны?.. Ты не ошибся? — На нашивке две пушки крестом. И знаешь, зачем приехал? Тут Мише Самохину, и без того медлительному, захотелось с толком рассказать интересную новость. Он лег поудобней на бок, привалившись плечом к стене и закинув ногу на ногу. Пока он устраивался, из трубы слышались то тяжелые вздохи, то сердитый голос Гаврика: — И через трубу вижу, что ты. Мишка, задаешься… Тысячу трудодней, должно быть, заработал?. А мне с Нюськой возись. Чуть отвернусь, сейчас же затянет «у-гу-у».. А потом мамка начнет высказываться… Мише стало жаль товарища. — Гаврик, потерпи. Дорожка намечается. Боевая дорожка. Верь слову, — если поедем, то только вместе! — Покороче рассказать можешь? — попросил Гаврик. — Длинно рассказывать пока нечего…. Майор этот пришел на собрание, послушал, как Алексей Иванович, председатель, убытки подсчитывает, а мамки плачут… Послушал и говорит: «Поплакали, товарищи колхозницы, и довольно. Теперь вытирайте слезы насухо: слезами детей не накормим. Мне Василий Александрович, секретарь райкома, наказ дал не терять ни минуты: наряжать человек трех в Сальские степи за коровами, к шефам. Послать трех взрослых нельзя… Василий Александрович сказал, чтобы послали расторопного старика и двух старательных подростков…» Я, Гаврик, стою у дверей и вижу, майор ко мне приглядывается. — Ух ты! — удивился Гаврик. — А дальше? Что дальше он сказал? — «Дальше, дальше!» — недовольно передразнил Миша. — Дальше надо было послушать, а я скорей к прямому проводу. Боялся, что ты помрешь от нетерпения. Тебе с Нюськой трудно, а мне с тобой не легче. Тут бы как раз к майору подойти, старика Опенкина попросить… Старшим в Сальские степи обязательно его пошлют. Сам знаешь, тут поспешить надо — кого же, как не Опенкина. Миша хотел сказать еще что-то, но Гаврик досадливо остановил его: — Это и так ясно, — ведь сам Василий Александрович сказал, чтобы не теряли ни минуты! Миша обиделся: — Думал, ты посоветуешь, как теперь действовать, а ты и сам не знаешь. И у Нюськи опросить нельзя… она спит. Гаврик услышал, как Миша заворочался и хлопнул дверью. Гаврика мучила досада, что он ничем не сумел помочь товарищу, тревожила мысль: сумеет ли Миша понравиться Ивану Никитичу Опенкину?.. Плотник был человеком беспокойным, горячим в работе, и Миша, с виду неповоротливый, мог ему не понравиться. Гаврик вспомнил, что два дня назад из района приехал новый директор школы — Зинаида Васильевна. Она была в партизанском отряде, ранена, еще не выздоровела. Можно было бы сходить к ней, такой боевой директор обязательно помог бы им с Мишей, — но смущало, что- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (93) »
Последние комментарии
15 часов 52 минут назад
22 часов 15 минут назад
22 часов 23 минут назад
22 часов 51 минут назад
22 часов 55 минут назад
22 часов 55 минут назад