Путешествие из Дубровлага в Ермак [Михаил Рувимович Хейфец] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (50) »
Хейфец Михаил Путешествие из Дубровлага в Ермак
Михаил Хейфец Путешествие из Дубровлага в Ермак Цемаху Вайнеру и Наталье. Гессе, переправлявшим рукопись Напрашивается то, что, чтобы писать без всякой формы: не как статьи, рассуждения и не как художественное, а высказывать, выливать как можешь, то, что сильно чувствуешь. (Л. Н. Толстой) Почему я пишу лагерные книги? Чистый националист - человек пылкой страсти, причем cтрасти несправедливой. Он напоминает влюбленного, которому немилый муж "предмета" cразу воображается вместилищем всех пороков. А зачем ему узнавать подлинные достоинства ее супруга? Какая объективность у нормального человека, если он преисполнен любовью к некоему объекту, которым, увы, обладает другой ! ...Мы ходим по лагерному кругу с Борисом Пэнсоном, художником-сионистом из "группы угонщиков самолета" 1970 года. Мой Боря отрицает в ненавистной ему России абсолютно все - даже ее несомненные для мира достоинства. Даже литературу. Это вообще не настоящая литература, в ней одна проблема - "человек и общество". А истинная проблема искусства - "человек и человек". Что ж, верно, "литература в России подготовляла политику и заменяла ее", - писал некогда нелюбимый мною политик Лев Троцкий. Вот только неясно, сумеет ли Борис доказать мне, что проблема "человек и человек" есть единственная, что истинно достойна всякого литератора... Доминанта русской литературы - в ее прямом общественном служении. И потому Пэнсон прав: она многое теряет в изяществе форм, в разнообразии методов обработки материала. Зато этот же фундамент прямого общественного служения делал русскую литературу "ЭТОЙ", как выразился бы старик Гегель способной выразить специфику национальной души в потоке национальной истории. И именно поэтому интересной остальному человечеству. Органы, созданные Творцом для постижения диалектики души и ритмов эпох, - Гоголь и Толстой, Маяковский и Пастернак - либо губили себя, либо отрекались от литературы, если из-за артистичности своей природы не могли стать Учителями. Народа ли , человечества - вот это едино... Литература служила инструментом пересоздания мира, а не одним лишь орудием самовыражения личности. Даже великой личности. Как ни парадоксально, но русскую литературу мир отметил и запомнил прежде всего именно поэтому... В камере No204 следизолятора ЛенУКГБ я прочел "Анну Каренину". Я почти физически ощутил муку Льва Толстого от бремени, избытка его художественного таланта. Он описать мог ВСЕ - но зачем, ради какой цели писать? Ибо только поняв эту конечную цель, можешь решить, наконец неизбежную профессиональную задачу: что именно отобрать в текст из фонтанов возникающих в твоем воображении сюжетов? Но! Если автором выбрана цель внелитературная, общественная - перед ним неизбежно возникнет иная проблема: а зачем облекать эту систему идей в художественные образы? Зачем нужен театр из придуманных автором ролей? И возникает ощущение, что лжешь и фиглярничаешь, что некоей ужимкой вымысла играешь, чтобы привлечь читателя к правде - по сути-то немудрой и не имеющей отношения к этой игре художеств. С напряженной резью наблюдал я в камере, как вваливаются в "Анну Каренину" новые персонажи - ненужные для главной мысли художника, размазывающие тугую пружину задуманной композиции... После такого романа, понимал я, Толстой неизбежно и должен был попытаться уйти из литературы. Он должен бы ощутить глубокое неудовлетворение художественным качеством того, что рождалось на бумаге. А рождался, вопреки разочарованиям - великий роман. Так вот, возвратясь к заглавному вопросу - "Почему я пишу лагерные книги?" - то, вопреки скромным размерам дарования (это - отнюдь не самоуничижение, возможно, напротив - излишняя самоуверенность в иных собственных достоинствах) я являюсь русским по типу творчества писателем. Так сложилась судьба: "на Гоголе замешали, на Толстом испекли, на Солженицыне подрумянили"... И раз возникло в душе ощущение, что "про мой лагерь" надо написать во имя некоей сегодняшней общественной пользы - я такой опус все равно сработаю. Независимо, люблю я сам про лагеря читать (определенно скажу -не люблю!), хочу ли про это писать (надоело! Ну, сколько можно!). "Надо, Федя, надо..." Не для успеха у рыжих девушек, не для славы (какая уж слава, замечу в скобках, я ведь пишу этот текст в ссылке, где он обещает лишь новые годы заключения) и тем более не для заработка. Какой заработок, Боже мой! Просто - неизбежно надо. В 18 веке старина Кант называл это чувство категорическим императивом. Кстати, он был современником Радищева подарившего мне заглавие моего сочинения... Знаете, здорово хорошо работается, когда чувствуешь, что повинуешься категорическому императиву.... * ЧАСТЬ 1. Мордовия - Россия * Глава 1. 18 апреля 1978 года. Лагерь ЖХ 385-19 Партия игры с капитаном Зиненко. Гамбит Хейфеца Сегодня на заводе получен полный расчет: я больше не сверлильщик. Значит, завтра, за три дня до окончания лагерного- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (50) »
Последние комментарии
4 часов 22 минут назад
4 часов 24 минут назад
5 часов 22 минут назад
5 часов 44 минут назад
23 часов 44 минут назад
23 часов 44 минут назад