Я из вселенной Гуттенберга [Алексей Валентинович Улюкаев] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Я из вселенной Гуттенберга. Алексей Улюкаев

* * *
На тридцать лет я дал обет молчанья
Но уж в часах песок перевернулся
Покуда он не сыпется ночами
Из тела хилого, и не переобулся
Я в обувь одноразовой природы
Любезен, не любезен ли народу
Порадую вас плоскими речами
Поскольку в плотской жизни я начальник
В духовной полагается аскеза
Я долго обрезался и обрезал
Почти что всё. Но уцелел случайно
Отросток малый и попал досрочно
В довольно унавоженную почву
Текущей жизни
Ну теперь — до тризны
* * *
Это когда? Когда не родились родители?
И чуть пораньше, чем вред приносили вредители?
Домны кипели. Печать на декрете синела.
Доброе дело. Хорошее дело.
Ну и дела. Ну и дел-то потом начудесили.
Позаводили. Открыли. Да с шуткой, да с песнями.
Раскорчевали — да сами себя поимели.
Доброе дело, Багрицкий, хорошее дело.
От винограда отцов оскомой побитые
Бодро шагаем как раз над могильными плитами.
И повторяем — не звонко (не скомкай), не смело:
Доброе дело. Хорошее дело.
* * *
Эх, dolce vita. Сладко, Витя? Что ж, Витёк
Смотри: родное пепелище
Отсюда попросту убёг
Любой кто не хотел быть нищим
Рванул отсюда со всех ног
А мы с тобой тут пепел ищем
Ну да вот этот пепел нищих
Вот этот дедов могарыч
Припрятанный на случай “Ч”
Бежали побросав посуду
Брели чрез ветры и простуды
Брели в Москву в Москву в Москву
Как грится разгонять тоску
А разогнали жизнь впустую
Мою мелодию простую
Ты видно Витя не вполне…
Ах бес мне скучно скучно мне!
Мы шли к отеческим гробам
А тут бедлам
* * *
Всё было, прямо скажем, честь по чести
Хвалить — хвалю, а вот ругать не буду
Знал: хлеб из теста, для любви невеста
А прочее — каёмочка на блюде
Теперь другое: хлебушек-то горек
Невеста как-то очень повзрослела
А строй имел меня вовсю — такое дело
Да тут у каждого полно таких историй
* * *
Я из вселенной Гуттенберга
Где редактировать непросто
Где от восторга и до морга —
Понятный и конечный остров
Где для богов не много места
Где есть законы и причины
Где из муки замесят тесто
И хлебушка поест мужчина
Где если шутят, то смеются
А если страшно, то боятся
Где души, словно струны, рвутся
Где струны рвут, а звуки — длятся
Где только пробило двенадцать
А тыква — вот она на блюдце
Возьми её за рупь за двадцать!
* * *
У нас по полочкам: вот мир, вот труд, вот май
Мириться, маяться, трудиться — что захочешь
Такая маета приходит к ночи
Такая ломкая — соломкой — ломота
Лежишь и думаешь: не очень всё, не очень
Вот жёны-мироносицы — откуда?
И кто такие? Битая посуда
К чему, когда вокруг лишь мир да мирро?
И почему как май, так и простуда?
Как труд, так лень и на руках по гире?
И так везде, во всём подлунном мире
* * *
Мои дети уселись и смотрят парад
Малыши — в радость им погремушки
Я смотрю на детей. Рад я или не рад?
И вообще: пушки или Пушкин?
Только не надо ля-ля и convential wisdom:
Мол, и то, и другое — тем лучше, чем больше
Мы всё в том же трясёмся вагоне хоть Троцкий изгнан,
Сталин в Гори, а Ленин в Польше.
Мы трясёмся в вагоне, раскачивая его.
Танки плавно так катят по Красной.
Что ты любишь на свете больше всего?
Детей и море. Это ясно.
А гусеницей по брусчатке — как гвоздём по стеклу
Здесь тоже нет сомнений
Хоть Троцкий — в мексиканском углу
В Гори Сталин, в Польше Ленин.
Мои дети уселись и смотрят парад.
Дочке новый купили наряд
Не остался и сын без обновки
Хотя он предпочёл бы винтовку
И патрончики или снаряд
Эй вы там на горе! А валите-ка в Гори
Или в Польшу иль в Мексику — мне всё равно
И не будет у нас с малышами ни горя
Ни беды ни войны — разве только в кино
* * *
“Ни к городу и ни к селу —

Езжай, мой сын, в свою страну, —

В край — всем краям наоборот!”

Марина Цветаева, Стихи к сыну, 1932