Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Алексей Яковлев
Сборник новелл
Пьяные колокольчики.
Я их видел. Они неизменно собирались на углу двух улиц, обменивались рукопожатиями, и следовали мимо меня в ближайший бар. Их звали пьяные колокольчики. Устраивать шоу-было их привилегией. В том баре они были сверхобожаемы. Сдвинув сразу несколько столов, они заказывали литр виски, и тут начиналось шоу. Делая вид, что они мертвецки пьяны, они падали под стол, ползали на четвереньках, мило лизали чьи-то руки и несли ужасную ахинею. Это не было гнусно, всех это ужасно забавляло. Они собирались каждый вечер, ровно в восемь часов, ровно в десять все как один они поднимались и уходили, никто из них не был пьян. День изо дня всё тот же ритуал, всё тот же смех и литр, как бы выпитого, виски.
Я тоже хохотал над их шутками, хлопал их выкрутасам и вообще неплохо проводил время. Быть в баре вечером имело смысл. Но в один из вечеров, один из них больше не захотел быть пьяным колокольчиком, он заказал литр спирта и несмотря на всеобщую неприязнь, по-настоящему выпил его, после чего упал молча под стол и больше не встал. Пьяные колокольчики перестали валять дурака, шутки в сторону, и сдали его властям. Ровно в восемь двадцать-они все, кроме одного, встали и вышли из бара. Через сутки вернулся бывший пьяный колокольчик, заказал литр виски, сделал вид, что опьянел, но это никого не рассмешило... В этот день, да и в следующие, пьяных колокольчиков никто не видел, вечера в баре потеряли свой смысл. Я думаю, что они ушли в другой бар другого города, не зря же их звали пьяными колокольчиками.
Про собак.
Их было штук сорок и по вечерам их можно было наблюдать из окна.
Я-то их точно видел, занятное дело. Курил и смотрел. По ночам они, как всегда, лаяли и, как всегда, все вместе. Хорошо, спать не надо. Думать даже можно, но всегда почему-то об ружье или гранате. Утро зато встречать можно, но уже без них. Они утром всегда уходили, я думаю, у них была семья. Даже была среди низ своя шлюха. Ближе к двенадцати часам, идя за своим пивом, можно было наблюдать, как они её все по очереди трахают, но при этом почему-то из-за неё не дрались. Делали своё дело и молча все уходили по делам семьи. Я знаю, они-это мафия. День изо дня я видел их из окна, их становилось всё больше и больше, не спать уже стало проще, и к концу года в городе не осталось ни одной кошки. Жалко их стало, мышей им пришлось научиться есть. Но мыши-не люди.
К концу второго года, ели уже не мышей. Пиво стало дефицитом, а та сука принимала всё с ней происходящее, как должное. Вот сук мне почему-то не жалко, хоть я и не подлец.
За пивом пошёл с утра, к вечеру, может, найду. Видел двенадцать пьяных колокольчиков, они прошли колонной через город в поисках бара. Гады!!! Хотя нет, я и забыл, что они не пьют. Подумал, решил: всё равно-гады. Пиво не купил. Всё, пора уходить, на Аляску, блин, ближе к Канаде. Не ушёл, зато лишился пальца на ноге. Она явно не ведает, что творит. Затаился от них в канаве, уснул впервые за пару лет. Проснулся, как-то тихо стало, снова заснул. Кто-то кинул мне под нос бутылку спирта, пустую, блин, и дико захохотал, чуть не оглох.
В этот день в город пришли новые люди. Пусть немые, но всё же люди. Принесли много пива, и мы с ними так напились!.. С ними славно. В душу не лезут, ни о чём не спрашивают и спирт научили пить, это тоже славно. Иногда, правда, бывает, как напьюсь этого ихнего спирта, вдруг вспоминаю ту шлюху, и на секунду ощущаю себя-ею: больно. Шлюх не люблю всё же, но все мы ужасно одиноки, даже шлюхи, из-за которых никто не дерётся.
Про людей.
Я смотрел на них из окна, и мне было страшно. Пьяные колокольчики уже успели уничтожить последнюю собаку. А пропил свои ковбойские сапоги и мне их жутко жаль. Колокольчики сменили своё ремесло, они больше не сидели в баре и не делали вид, что в хлам пьяны. После того, как они сдали своего колокольчика властям, они забыли свои шутки и научились убивать собак, особенно шлюх.
Странные всё же эти колокольчики...
Я шёл босиком в бар, но при деньгах. Толпа колокольчиков поприветствовала меня воздушными поцелуями, они думали, что я-Бог. И тут я увидел людей. В моей башке взорвался динамит, я понял: я их вижу насквозь, со всеми желаньями и страстями. Мне стало ещё больше страшно, и я побежал на цыпочках в бар. Мне казалось, что они все до одного смеются надо мной и тычут пальцами мне в глаза.
После третьего стакана меня в очередной раз сдали властям. Я им кричал, что за всю свою пьяную жизнь так и не научился убивать собак, хотя рука моя и бросала щенков в бак с водой... Люди жили в своём, ими придуманном, мире и я уже не мог видеть их насквозь, но страх остался. Собаки больше не лаяли у меня под окном. Пьяные колокольчики ушли в свой очередной крестовый поход. Я закурил сигарету и подумал, что уже никогда не смогу купить ковбойские сапоги. Наступила зима, стало ещё более хуже думать. Что-то неладное происходит с моей головой, наверное, действует холод. В баре я попытался продать своего старого друга, но мне и так налили, и я его выбросил за двери. Мне его было не жаль, пусть почувствует то, что чувствую я... Я еле дотащился до дома, меня трясло от страха. Интересно, люди тоже чувствуют страх? Если да, то я лучше уйду к колокольчикам, и научусь убивать собак, и буду знать, что жизнь прожита не зря. Эй, мамаша, налей-ка ещё, а то что-то мысли замерзают в моей голове.
P.S.: некоторые люди имеют возможность пропускать через себя всё и вся, даже своё собственное дерьмо.
Пустыня.
Рассказал, не услышала. Сказала-дебил. Услышать не услышала, но потребовала узнать о любви. Внутро. Вот тебе нутро.
Слишком устал, но для неё это способ сказать. Разговор заново. Мне нечего ей создать или вернуть. Я умер на время мутации, но когда проснусь уйду в запой, в очередной, и взорвусь я к хреням, и пошлю всё, и узнаю.
Тишина внутри, наверное, хорошо мне, да только мысли оседают в песок.
Удушье. Болезнь, наверное. В голове дерьмово, как в колодце с мёртвой водой, плюнул и не услышал всплеска. Хрупкость льда-страх перед завтра из разломанных планов. Где я? Где я? Где я?
Я уже знаю, способность видеть умирает в моей голове, растворяются мечты-сахар, так жалко, что уже не жду.
А может?
Заглянул, так всё разбилось. На зло? Зачем? И всё уже иначе. Дрожь изъедает меня. Зачем ему я? Быть-как улитка внутри. Не знать. НЕ чувствовать, не искать отражения в чужих глазах, живущих ненавистью. Так просто быть слабым.
Через щёлочку глаз не просочится боль, причинённая мной кому-то. Хрусталь разбит нечаянным взмахом ресниц, щека ощущает липкое скольжение крови.
Попробуй на вкус. Познав-чувства умирают до утра.
Не заснул. Не закурил. Сжал руку в кулак. Так, есть. Вернулось. Усмехнулся в лицо, забрал гордость, плюнул в спину, взамен я заставил бежать себя и привык, так легче, так проще. Пусть трус, зато нет крика. Пусть страх-стыд внутри, зато кисть цела. Или убить. Плевок на шее. Вернулся. Затхлая комната. С постели окурок убрал, увидел. Не зная мысли других, полагая укор за себя в их головах, ощущать себя, предав близкого мёртвого, чувствуя его боль лишь часть, не знаешь свою любовь к нему. Забавно жить так. Надеясь, что отражение снов безумных в собственной голове сгладит и простит за ушедшую боль память. И лица не вспомнить. Как клей заливает пустоты души, прищуришься, чтобы не знать боль за других и стыд за себя. Но всё же ГОН.
Вид наркомана, лицо шизоида. Вакуум жизни внутри и снаружи, хорошо, хорошо ведь. Проснулся от удара и не заснул. Сколько сможешь выдержать самого себя?
Вышел из дома, видя в прошедших мимо лицах, свою убогость. Нет меня, так проще, так просто. Делаешь вид, что тебе всё равно, с кем спать, пить чай, подливать в кофе коньяк. В мыслях вернуться в свой личный вакуумный гроб, исчезнуть, растворившись-познать. До слёз счастья, до капли не впитать в себя другую. Разбудить боль, сомнение съест. Чем недоступней-невыносимей желание быть рядом. Бессмысленно убегать от объятий крика. Звон в ушах, старые куски жизни, много сигарет, дерьма, чая, затем не на что жить; укорять, об одном и том же снова и снова.
Рвота не выходит, мучит душу. Затхлый воздух в своей комнате. Хлопнула дверь, ощущаешь вонь от самого себя, провёл дезинфекцию диролом, духами, спиртом. Въелось. Голова, значит. Ожидаешь исхода. Знаешь, что знаешь.
Загнанным стал. Не заметив, потерял, вспомнил,-существую один. Услышал и перенял. Почувствовав боль, прыгнул через всё, что создал. Для моря в глазах. Уйдя в пустыню, произнёс вслух другому, не заметив, убил, вернулся в свою затхлую комнату.
Когда, когда, когда...
Не заботясь, уйти. Там ближе к Богу. Кто же, если не Он? Найдя себя настоящим, глазами к Богу.
Тишина, покой, улица, кварталы лиц, не замечая, не видя. Снова соврал. Лица мимо меня. Фальшь, ложь-всё что угодно, всё для вас. Улыбнулся, всё в порядке, знают нормальный, а ты знаешь в затхлой комнате тошноту от самого себя. Познал всё и снова забыл. Улыбнулся фальшиво мимо идущим.
Душно. В покоях полумрак, всё спокойно, так тихо, домой не вернуться, в гостях проще и удобней. Не гонят. Не замечая неприязни, живу вот...
Кто-то, зная, взрывает камни в своей голове. Вернуться бы домой, уйдя от уверений о простоте Бытия, но привык.
Оправдал себя, ведь беспомощен.
Рассказал-уснула. Через минуту открыла глаза. Посмотрела, моргнув, зевнула.
Встала, поправила платье, улучив момент, усмехнулась. Сказала: даже не вспомнил. Ушла, не хлопая дверью.
Закурил лёжа, заснул, каждый час просыпался, видел шамана, курил, засыпал с сигаретой в руке. Мягко-мягко поднимается дым, не мешая спать, ведь запахи остались только в моём сне, запах жжёного картона в доме шамана.
Алло привет Привет Слушай не знаешь где он? А то зашёл к нему раз в полгода и то нету Нет не знаю и знать не хочу Чудесно Ну пока Пока Усмехнувшись, повесила трубку, вышла, закурила, пройдя квартал, зашла. Никто не открыл. В почтовом ящике взяла записку, открыв-тут же смяла, но это её не спасло глаз уже моргнул в её голове. Зажмурься, через щёлочку глаз: не боль-не опасна.
Взглянул на север-юг.
Глубинолаз.
Злобные жучки падали на моё милое личико. И оно морщилось, и рука стряхивала их на пол. Это возмездие за пропитую зарплату или премиальные, а какая к хреням разница, всё равно впереди ещё 22 дня жизни, дальше, наверное, смерть или медленная смерть, или какая? А жучки всё падают мне на лицо, и диклофос их не берёт, хрен знает, чё за жучки, но не тараканы. Их я знаю почти всех в лицо, особенно тех, что с экипажем за пазухой. Но эти точно не жучки даже, хрень какая-то. Вот как начнётся всё одно за другим, так и катится, даже если стоп-кран сорвёшь.
Крыса ушла. Не просто ушла погулять, а, наверное, совсем ушла, достал я её.
Она, конечно, не ахти какая и милая была, но ведь ушла, точнее сбежала.
Рожать сбежала, это я точно знаю, двоих я успел утопить, а остальных унесла.
Но не это поражает, дело в том, что я их из поколения в поколение топил и, хоть бы что, а тут раз - и сбежала. А если придёт обратно, и дети с ней? И живые, и мёртвые? Мне и думать не придётся-съедят и закурить не успею.
Жучок до уха дополз, глубинолазом рожден, скорее всего...
А жаль, что не возвращается, правда, совсем не понятно, как с ними жизнь сложится, дурные они все, то терпят-терпят, то в нужный момент сбегут...
Водки выпить-рванёт, пиво не люблю, да и желанья нету, капли по подоконнику стучат. Седьмую ночь не сплю. Нирваны бы достичь, да мысли мешают. Вот поспать бы, тогда и до смерти ближе, ровно на девятнадцать дней.
Самые чёрные дни.
Жаль не с кем пройтись по трубам.
Существовать в тесном внутреннем болоте людей бывает очень даже комфортно, иногда. Я, правда, быстро теряю в них себя, начиная требовать от них того же. Но когда узнаёшь, что они и не думали что-то терять "кому бы хотелось?", преобразуюсь в аммиак. Взять выкинуть. Нет, не успел подсесть-живу-агонизирую-мягко летаю. Нет их. Вид со стороны, а в груди дырка. Живут себе спокойненько, находя недостающего. Замечательно им, у них уже есть всё для Бытия. Питать себя нечем. Глянь, а тебя подменили. Значит, таких как ты уже много. Лицо продал другому. Потанцуем? Но устав мучиться, видишь всё ту же игру. Тянет сыграть-платить нечем.
Величайшие внутренние достижения времени Х настали.
Ломка прошла, лишаюсь их. Обособленно смотрю на их игру.
Твои ими сказанные фотографии потемнели, иногда их бывает жаль. Когда же по-настоящему и где? Почему не сам такой яркий? Балидом бы быть...
Желая уйти, ищешь сотни причин остаться. Нестерпимо стало фунциклировать рядом. Сорвался-прыгнул, но тебя, как куклу за ноги. Фунциклирую молча, кричат-плачу, так ломка меньше. Дыра в груди зарастает, а вакуум создаёт корку в сердцевине души. Аллергия проходит. Фунцикулирую тенью.
Механика-способ не вернуться снова.
Не хватает зрения, чувств, песка, звука дождя и способности жить только с самим собой.
P.S.: наверное и трахать самого себя придётся. Попробовал-не получилось, только капилляры в голове лопнули. Хотя, если задуматься, то душу я себе оттрахал основательно.
Очень светло-лучистая жизнь.
Лучики света разгуливают, где хотят, разбавляя темноту моей души, превращая комнату в серую визжащую мышь, живущую в клетке города-мутанта, а по обочинам валяются сбитые велосипедисты, роллеры и пешеходы.
Скорость-великая штука. Мелькают в глазах лучики воспоминаний, заставляя, ужасно кукожится душу. Голова мутирует-волосы отдельно пытаются устроить жизнь на стороне. Хотя, если задуматься, лысым быть проще, удобней и добрее.
Можно быть лысым и умным, глупым, жадным, скользким, но в тени ты не останешься, заметно лысина отражает лучики света, обостряя чужое внимание на себе. Велосипедистов собрали и отвезли в лес, морги не работают-нет формальдегида, да и работников в них тоже нет, мода сия канула в лету, пришла эра просветления. Лицо просветлело от чёрного к буро - серому. Вместо негров вижу мутантов. Солнце застревает в их коже. Органично живут они в моём городе. Городе, цвета мыши. Сдуваю пыль с зеркала. Открываю все окна и двери. Танцую буги-вуги, пытаюсь дождаться рассвета, а тянет трупным запахом. Не удивляюсь, воспринимаю всё как должное, ведь все работники морга-велосипедисты. Наверное-это тиф. Сажусь за руль старого "порше".
Кряхтит, но ездит, наверное, его совесть мучает, ведь как ни крути, но он убийца. Единственное не понимаю: чем ему помешали пешеходы?
Мотор заглох, вонь несусветная, разглядываю своё отражение на капоте.
Ублюдок-он и есть ублюдок, зайчик играет на моей руке, странно-дети все живы, радуются жизни, а втихую крутят педали. Не заводится,-плюнул, пнул, выругался.
P.S.: Через неделю - другую устав от бессмыслицы жизни, собрал все вещи, ушёл в Китай.
Последние комментарии
1 минута 46 секунд назад
58 минут 33 секунд назад
15 часов 59 минут назад
18 часов 33 минут назад
19 часов 2 минут назад
19 часов 8 минут назад